Вскоре, где-то далеко на коридоре, мой слух уловил коротенькие звуки «щелчков». Такие, которые возникают при ударе тоненького каблука об пол. Они становились все ближе и четче, пока, наконец, не застыли возле входной двери.
— Доброе утро, комиссар Лефевр. Очень рада, что вы здесь.
Я встал и посмотрел на нее. Она была совершенной другой, не такой, какой я запомнил ее в прошлый раз. Ее волосы были прямыми, как натянутые струны, а фигура, обтянутая в строгий синий костюм, так и норовила вырваться наружу. Несмотря на свой уже не девичий возраст, ее грудь, ноги и другие привлекательные места вызывали только восхищение.
— И я тоже рад вас видеть.
Она широко открыла глаза от удивления.
— Правда? Вы не врете.
— Нет.
— Мне очень приятно.
Она не скрывала своего восхищения, видимо, подобные слова ей еще никогда не приходилось слышать.
— Все это конечно хорошо, мсье Лефевр, но сути нашего разговора вряд ли изменит, — она зашла за стол и легонько опустилась на шикарное кожаное кресло. — Я ознакомилась с вашим личным делом и, знаете, была очень сильно удивлена. За все свое время работы я не встречала таких людей как вы, точнее говоря, таких как вы на бумаге.
Дюпон раскрыла толстенную папку и, не отрываясь от разговора, начала перекидывать страницы.
— Вы прям герой со страниц хорошей книги, без страха и упрека. Более двадцати лет безупречной службы, десятки громких дел были раскрыты под вашим началом, а уж сколько преступников было вами посажено в тюрьму просто не счесть. Забавно все это. Ваше личное дело напоминает мне еще одно такое же.
— Вы говорите сейчас про свое.
Она подняла глаза и странно посмотрела на меня. Этот взгляд был холодным, и на секунду мне показалось, что Дюпон хотела что-то сказать в ответ, но через мгновение передумала.
— Мы можем поговорить неформально, комиссар?
— Конечно.
— Вы мне нравитесь. Правда. Не то, чтобы я в вас влюбилась, нет, что вы. Нравитесь как человек, как личность, как профессионал. Я уже много лет занимаюсь своим делом и, как вы видите, добилась в нем определенных результатов, но самое важное, что я усвоила и приобрела, так это способность видеть людей. Как рентген. Порой мне даже не надо смотреть в их личные дела, достаточно поговорить и все сразу станет ясно. Мне приходилось сталкиваться с разными личностями: жадными, продажными, хитрыми и трусливыми, честными и порядочными, но вы… вы тот, кого мои учителя называли «уникум». «Исполнителен во всем», так о вас отзывается мсье Бюжо. За двадцать два года службы вы ни разу не опоздали на работу, за вами не числится ни одного административного нарушения, ни одного штрафа, вы даже скорость ни когда не превышали. Вы — идеальны. Странно, но это так. Поймите меня правильно, я не имею ничего против всего этого, но ваша исполнительность, она, — Софи на секунду задумалась, — она пугает. Ну да бог с ней, с этой исполнительностью. Смерть Саида Фукко была выгодна очень многим, а та спецоперация по его поимке была строго засекречена. Убить его, означало сбросить концы в воду по многим делам, которые были связаны с ним. Одно из них, кстати, пришлось приостановить буквально вчера, потому как Фукко должен был выступать там главным свидетелем. Вы понимаете, о чем я говорю.
— Хамон Пикар?
Она одобрительно покачала головой.
— Именно. Фукко был его подельник, они вместе организовали поставки наркотиков в Париж. До недавнего времени у них все шло хорошо, но вскоре что-то случилось и им пришлось действовать раздельно. Два месяца назад нам удалось поймать Пикара, но он оказался крепким орешком. Все наши доказательства были слабыми и защита это понимала. Единственное, что могло заставить его говорить — это арест Фукко. Но Саид мертв, а Хамон теперь на свободе. Не хочу это говорить, Лефевр, но у комиссии, сформированной по этому делу, есть все основания полагать, что вы намеренно убили Саида Фукко.
— Основания? А как насчет доказательств?
— Их нет, скрывать не буду. Но все слишком очевидно, чтобы вот так оказаться простым совпадением.