В зале стояла гробовая тишина.
— Общественные организации обрывают мой телефон, угрожают судом, требуя навести на улице порядок. Поэтому я требую от вас, наконец, оторвать ваши задницы от кресел и заняться вашими прямыми обязанностями. Да будет вам известно, что по итогам этого расследования и его окончательных результатов будут приняты некоторые кадровые рокировки, а кое-кто может и вовсе лишиться своих званий.
Он снова пробежался взглядом по присутствующим.
— Это дело курирует мадам Дюпон. Наверняка многие из вас уже наслышаны о ней, а кое-кому, — он перевел взгляд на меня, — уже выпала честь познакомиться с ней. Не хочу вдаваться в подробности, но скажу одно: халатности вам никто не простит, второго шанса никто не предоставит. Поэтому с этого момента включайтесь в работу на полную мощность. Никаких отговорок, никаких больничных и выходных. Работа для вас на первом месте и результат не должен заставить себя ждать.
По кабинету растеклась волна негодования и ропота, но Бюжо был непоколебим.
— Вы все слышали, а теперь приступайте к своей работе.
Совещание было окончено. Люди стали потихоньку выходить из кабинета. Я хотел было последовать вслед за ними, как вдруг чья-то рука опустилась на мое плечо.
— Останься, пожалуйста.
Вскоре дверь в кабинет закрылась, и Бюжо с тяжелым выдохом сел за стол. Он выглядел уставшим: его глаза были красными, а кожа на лице напоминала смятую бумагу.
— Как прошел вчерашний вечер?
— Дерьмово.
— Да, я тебя понимаю. Вчера я разговаривал со своим начальством. Они дали Дюпон карт-бланш. Теперь она вольна делать все, что посчитает нужным. Она может зайти в кабинет ко мне, к тебе, она теперь имеет доступ к личным делам и другим архивным документам. Она взялась за дело очень серьезно и не успокоится пока кого-нибудь из нас не отправит в отставку, или, еще хуже того, в тюрьму.
Он замолчал. Его глаза, словно загнанные в западню животные, метались из угла в угол, пытаясь найти выход.
— Скажи мне честно, Дидье, ты нарочно пристрелил Фукко?
Я молчал.
— Ты нарочно убил Фукко!
На этот раз тон был в несколько раз выше.
— Нет. Я уже говорил об этом.
— Надеюсь, это действительно так.
Бюжо не верил мне — это читалось в его глазах, но и я был в таком же положении. Мы оба были в таком положении, когда только слово отделяло нас от тюремной камеры.
— Она сейчас придет сюда. Не глупи, Дидье, если на тебе что-то есть, лучше сказать сразу.
Он встал из-за стола, подошел ко мне и легонько похлопал меня по плечу, затем пройдя еще несколько шагов, скрылся за дверью.