– Староста она.
– Зачем вообще покупать методичку? – немедленно огрызнулся Квинстад.
А на листке появилась новая запись от Форстада:
«Задорнее тех, что ждали тебя после винишка?» – не без ехидства вывела я почти иссякшим самописным пером.
Послание ушло к противнику…
Секунду спустя лист бумаги, аккуратно уложенный на папку, взорвался черным пеплом и брызнул мне в лицо удушливым фонтаном. Машинально я прикрыла глаза, но во рту все равно появился мерзостный привкус. На кабинет, словно каменная глыба, обрушилась тяжелая тишина. Кое-кто, особенно смелый, не исключаю, что приятели Форстада, пытались несмело похихикать.
– Адептка Эден, встаньте! – рявкнул магистр, выказывая неожиданно прекрасную память на лица и имена, ведь впервые мы встретились только вчера на церемонии приветствия, когда нам всем наносили на запястье магический знак Дартмурта.
Встать было проблематичным. Я восседала в персональном облаке пепла, больше похожего на прах. Он ложился на мантию, оседал на волосах и вызывал позорное желание расчихаться. Заклятье, которым придурок взорвал записи, казалось столь великолепным в своей мерзости, что даже злиться не хотелось. Правда подняться-то все равно пришлось.
– Вы с таким усердием конспектировали непотребный диспут, что бумага не выдержала? – с сарказмом спросил он.
Только открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь умную вещь, хотя не придумала какую именно, как меня настиг позорный чих, звонкий, жизнерадостный и исключительно неуместный.
– Извините, – пробормотала я. – Можно выйти?
– Непременно, – охотно согласился Армас. – Выйдите. С вещами.
Чего? Я оцепенела. Он что, выставляет меня с урока высшей магии?! Зашибись успешное начало учебы! Особенно, если учитывать, что по слухам именно куратор курса занимался распределением адептов на команды, в которых нам предстояло каждый месяц проходить проверочные испытания.
– Форстад, вы тоже, – кивнул магистр.
– Да я даже пальцем не пошевелил! – фальшиво возмутился папенькин сынок.
– Насколько мне известно, вы второй адепт в этой аудитории, способный создать заклятье разрушения, не пошевелив даже пальцем, но вряд ли Эден его использовала, чтобы покрыть себя пеплом.
Я снова громко чихнула, словно соглашаясь с магистром, видимо, неплохо изучившим свитки с достижениями подопечных. Ответственность впечатляет! Одного не понимаю, как можно наказывать пострадавшую сторону? Справедливость из нашего мира утекла в Рейнсвер через разломы в грани? И даже то, что белобрысого придурка выставили следом, являлось малым утешением. Лучше бы не стала сдерживаться и тоже взорвала ему блокнот. Все равно бы оказалась в коридоре, но, по крайней мере, с фанфарами. Пусть эти фанфары и трубили только у меня в душе.
– Квинстад, Юри! – указал магистр на притихшую парочку скандалистов. – За дверь!
Судя по вытянутым лицам спорщиков, они тоже выступили в позорной роли тех, кому дали пинка под зад.
– После занятий принесете в мой кабинет свиток от кастеляна замка об отработке прогула. А теперь все вон! – прозвучал в испуганном молчании спокойный приказ. – Адепт Бади, ради всех святых, вы-то куда собрались?!
Невольно я обернулась. В проходе возвышался (именно возвышался, иначе не скажешь) крупный парень с коротким ежиком на голове и недоумением в гладко выбритом лице с квадратным подбородком. Вот уж кому имя подходило! В переводе с эртонского, который мне пришлось зубрить в школе, слово «бади» означало презрительное «качок».
– Всем приказали выйти, – не понимая претензии, прогудел качок.