— Так чего тут думать, возьмите его в долю и всего дел.
— Тут не в деньгах дело.
— А в чём, он что казах?
— Да нет, русский, как и я старый заводчанин… А может вдвоём мы его скорее уломаем? Давайте так, сейчас у нас обед, а после я его приглашу, и мы попробуем прийти, так сказать, к консенсусу, — шегольнул горбачёвским канцеляритом Сивохин.
Главный инженер Глазков Виталий Сергеевич, оказался совершенно седым, худощавым мужчиной с бледным морщинистым лицом. Уяснив суть дела, он сразу же стал испепелять негодующим взглядом Рогожина:
— Так значит вы из Москвы… приехали с целью нажиться на халяву?!
— Сделка взаимовыгодна, у вас стоит производство и эти старые конденсаторы всё равно уже никогда не будут востребованы, — попытался урезонить его Рогожин.
— Да плевать я хотел на вашу выгоду. Я не согласен и не позволю…
На помощь Рогожину поспешил Сивохин:
— Подожди Сергеич, дело то стоящее. Действительно они у нас мёртвым грузом лежат, а по документам я всё что угодно списать могу, ты же знаешь… Неужто, будем дожидаться, пока эти калбиты прознают про них, и сами догадаются куда-нибудь толкнуть?
— А мне всё равно, но москвичам не отдам и тебе не позволю. Хватит, и так ползавода растащил со своей компашкой. Только попробуй… ты меня знаешь! — Глазков угрожающе потряс пальцем перед лицом мгновенно побагровевшего Сивохина.
— Это чем же вам так москвичи насолили? — с усмешкой осведомился Рогожин.
— Чем?! — Глазков резко повернулся к откинувшемуся на стуле оппоненту, в его сузившихся глазах плясало бешенство. — Вы… вы нас тут бросили… как собак… под калбитов подложили… хоть бы признали сволочи, а то ведь вид делаете, что нет миллионов русских, которых унижают все эти «хозяева страна»!.. Так нет, наших страданий мало, вам надо ещё что-то с нас поиметь!..
— Да брось ты Сергеич, при чём здесь человек-то, он, что в Кремле сидит что ли? Он же почти местный, служил здесь, обстановку знает. Тебя послушать, так вся Россия теперь виновата… Нельзя так, политика политикой, а дело делом, — Сивохин, несмотря на обидные высказывания в свой адрес старался выглядеть рассудительным.
— Нет… я не позволю… и не советую действовать в обход меня! Ты меня знаешь, я такое могу устроить, мало не покажется! — с этими словами Глазков покинул прохладный кабинет, хлопнув напоследок дверью.
По тому как скис Сивохин Рогожин понял, что дело дрянь.
— Неужто, к директору побежит? — спросил он упавшим голосом.
— Да нет, это исключено. У него есть другие возможности нам помешать… Вот что Владимир Николаевич, боюсь, вам придётся задержаться, пока мне удастся его уломать.
— Что-то я сомневаюсь, что такое возможно, и чем это он тут вам угрожал, мафия что-ли?
— Мафия не мафия, но кое— что есть… Он состоит в некой организации, которая борется за образование славянской автономии в Казахстане, — объяснил Сивохин.
— Тогда почему же он нам препятствует? — недоумевал Рогожин.
— Он на Москву в страшной обиде, просто ненавидит… Мне бы вас предупредить, чтобы вы спектакль разыграли, что де с другого места, не из Москвы приехали… Эх, от радости, что так быстро договорились, я совсем забыл о его аллергии на Москву.