Как почти каждый вечер, кроме, может быть, понедельников.
Явно витая где-то в облаках, он и не заметил, как Степан уже вовсю разглагольствовал на тему того, как же он, Роман Яковенко, хорошо устроился в жизни.
Мужчина поднял смоляную бровь и удивленно посмотрел на Степана, будто бы увидев его впервые.
— Понимаешь, на всем готовеньком-то не плохо жить, — говорил он, смеющимся взглядом окидывая разноцветное пространство бара. — Отец у тебя, светлая ему память, хорошо постарался. Да и команда у тебя тоже ничего такая. Огонь!
Он снова стрельнул глазами в Регину, которая стояла навытяжку, ожидая просьб шефа.
— Но все это… как бы тебе сказать… Не твоя заслуга-то, дорогой!
Рыжий поймал взгляд удивленного Романа и проникновенно заговорил:
— Ну, понимаешь, — он пощелкал в воздухе пальцами, будто подбирая слова. — Все это хорошо и прекрасно… Но что вот ты? Мыслитель! Широкой души человек! Человечище! — на этих словах грудь Романа будто стала шире, он весь распрямился, стал светлее лицом, будто на фотографии для рекламного баннера. — Оставишь после себя? Чужой памятник?
Роман, при первых словах Степана выпятивший грудь, снова чуть сгорбился в привычное положение.
— Какой еще памятник, Степ? Давай выпьем, что ты прямо… — загнусавил он.
— А вот так! Я после себя ничего не оставлю, — голос русского Бахуса чуть дрогнул, и Роман нечаянно заподозрил собеседника в подступающих слезах.
Приступ сентиментальности пропал так же внезапно, как и начался.
— А я говорю, Роман Игоревич, что повезло тебе с родителями так, что мама не горюй. Как бы это ни звучало! Игорь Дмитрич тебе такую империю отгрохал, все для тебя сделал, а ты сидишь себе и в ус не дуешь. А смог бы ты сам такой отель раскрутить? А? А построить? Э? — он закусил виски веточкой укропа, и зелень смешно повисла между его полных губ. — Вот и я говорю, что нет!
Роман не спорил, но слова Степана его, без сомнения, задели. Да как можно такое говорить ему, однокашнику, с которым связывает столько всего?!
— Да я даже больше скажу. Без своей оравы менеджеров — «сменеджеров» ты ничего не стоишь. И без заместителя своего. Он-то, почитай, больше нас с тобой соображает.
— Слышь, Крестовский, ты говори, да не заговаривайся, — лениво пожурил его обидевшийся Роман.
— Да, не спорю, ты молодец! — неожиданно легко согласился с оппонентом Степан.
— Но! Создать гостиницу с нуля, или реанимировать умирающий отель тебе будет слабо. Кишка тонка, понимаешь.
Сказал и глазом своим зыркнул в сторону.
Яковенко весь подобрался. Получилось, что слова его собеседника услышали все рядом стоящие. А их оказалось немало: и официантки, и бармен, и охранник, и, прости-Господи, Регина.
Степан вдруг принял деловой вид и достал сотовый телефон из заднего кармана джинс.
— У меня к тебе предложение.