Тот подошел; оказалось, что девочка хочет есть.
Рахо велел своим людям принести еду. Они принесли все, что было припасено для торжеств по случаю рождения ребенка, — принесли гроздья бананов и свинину. Приготовили кушанье и накормили девочку.
А что до ее матери, то у нее продолжались схватки.
Покончив с едой, девочка встала и отправилась играть, сказав при этом Рахо:
— Рахо, я ухожу играть вон туда. Знай, что зовут меня Нуджманга .
Скоро и этот день подошел к концу, солнце стало садиться, и тут Мама-эре родила вторую девочку. Эта крошка тоже сразу окликнула Рахо по имени, сказав ему, что хочет есть. Рахо вновь приказал принести еды — из тех запасов, что были приготовлены для торжеств по случаю рождения ребенка. Его люди снова принесли бананы и свинину и этим накормили ребенка. Едва девочка покончила с приготовленной для нее едой, как она встала и тоже отправилась играть, сказав Рахо:
— Запомни, мое имя — Нуджкау .
Обе девочки предупредили Рахо, что он не должен их беспокоить, пока в них не возникнет подлинной необходимости. Звать их можно только тогда, когда без них уже никак нельзя обойтись.
У Мама-фиовере, средней сестры Рахо, не было детей. У Рахо же была дочь по имени Ваи-мараси. Эта Ваи-мараси была женой знатного самоанца, вождя, носившего имя Тю-тонга . А Тю-тонга жил еще и с другой женщиной, с самоанкой. Из двух его жен самоанка забеременела первой и уже была на сносях, когда Ваимараси только понесла. Самоанцы уже начали готовиться к торжеству по случаю рождения первенца, по случаю родов той, что была из их числа. А на беременность Ваи-мараси никто не обращал никакого внимания. Рахо это очень не нравилось: самоанцы готовятся к родам своей, а до беременности Ваи-мараси им и дела нет.
И тогда Рахо приготовил богатые дары и позвал тех двух девушек, Нуджманга и Нуджкау, что до сих пор играли на песчаном берегу; они тотчас явились к нему и спросили, зачем он вызвал их. Рахо сказал им:
— Надо, чтобы Ваи-мараси разрешилась от бремени раньше, чем та самоанка.
Девушки отвечали:
— Как это ни прискорбно, но та женщина уже вот-вот родит, а Ваи-мараси только понесла.
Но Рахо все равно требовал, чтобы Ваи-мараси родила раньше, чем та самоанка. Тогда девушки сказали:
— Здесь, на Саваии, случится небывалое, противоестественное, и произойдет это по твоей воле, по твоей вине.
Когда у самоанки начались схватки, эти девушки пошли к ней и так надавили на ножки ее ребенка, что он сразу вошел обратно в живот, а схваток у нее как не бывало. Затем девушки пошли к Ваи-мараси и стали давить на плод, чтобы скорее начались роды. Они давили и напирали на плод до тех пор, пока женщина не разродилась. Вот так вышло, что торжество — праздник по случаю рождения первенца, подготовленный самоанцами, состоялось в честь ребенка Ваи-мараси.
У Ваи-мараси родилась девочка, которую назвали Маива.
Как только праздник закончился, у той самоанки возобновились схватки. Вскоре она родила мальчика, которого было решено назвать Фумару.
Дети росли и воспитывались вместе. Однажды, когда дети уже немного подросли, они пошли играть на берег и принялись ловить там маленьких рачков. Итак, они занялись поисками, и вот Маиве попался красноватый рачок, которого звали Туа-наквалу; она поймала его и пустила в плошку с водой. Фумару же нашел там этого рачка, взял и нарочно спрятал его у себя за щекой — да-да, спрятал рачка, пойманного его сестрой. Пришла Маива, а ее питомца нет — он исчез. Девочка отправилась к Фумару и велела ему выпустить ее рачка. Но брат не отдавал его, и тогда Маива отправилась к своему деду Рахо, разрыдалась и рассказала про проделки брата. Рахо стал утешать внучку, но она никак не могла успокоиться.
Тогда Рахо снова позвал девушек, игравших на песчаном берегу; они пришли и узнали от Рахо, что случилось с его внучкой. Теперь Рахо пожелал найти для внучки такую землю, которая лежала бы на некотором расстоянии от Самоа.
И вот девушки взяли две корзины и насыпали в них земли. Одна корзина была особая — для даров, подношений, торжеств; она называлась Фуареи. Другая корзина была обыкновенная, обыденная; она называлась Фуаа . Затем девушки поставили обе эти корзины в лодку, построенную из дерева афтеа, а потом они сами и вместе с ними Рахо и все жившие при нем люди сели в эту лодку и поплыли сюда — насыпать вот этот остров — Ротума.
Говорят, когда Рахо пустился сюда, к этой земле, об этом прослышали знатные люди на Тонга и на Самоа. И вот когда Рахо и все его люди отплыли, один знатный господин, по имени Тока-иниуа (неизвестно, тонганец он был или самоанец), взяв с собой своих людей, отправился следом за Рахо.