Перейдем же к островам Самоа. Здесь выделяются два наиболее крупных острова — Саваии и У полу. Современные самоанские острова делятся на два государства (см. ниже), но говорить об их истории и традициях можно, только рассматривая архипелаг как единое целое.
Природные условия на Самоа хуже, чем на Тонга, острова более гористые, почвы менее плодородные. Существует тонганская легенда, объясняющая различия между природными условиями в двух группах островов. Прежде чем отправиться в свое знаменитое плавание за новыми землями (ср. № 71, 87), культурный герой Мауи идет за чудесным рыболовным крючком к Туи Мануа, вождю и правителю островов Мануа (см. ниже). В это время никаких самоанских земель, кроме Мануа, еще не существует. Не застав Туи Мануа дома, Мауи соблазняет его жену, которая и дает ему чудесный крючок. Едва успев выловить из-под воды все самоанские острова, Мауи бежит прочь, преследуемый разгневанным Туи Мануа. Подобная вынужденная поспешность заставляет Мауи оставить самоанские земли такими, какими он вылавливает их, — неровными и гористыми. В положенное время у жены Туи Мануа рождается от Мауи сын, которого называют Тонга. Мауи, выловив из-под воды следующие острова, дает им имя своего сына и в знак любви к нему делает эти острова ровными и гладкими, без гор и холмов. Вот почему, заключает легенда, земли Тонга и Самоа такие разные: одни — ровные и плоские, другие — гористые.
По самоанским легендам (так же как, кстати, и по некоторым тонганским), острова Мануа были сотворены и заселены раньше всех других земель. К тому же, если верить фольклорной традиции, мануанцы жили на своих островах всегда, а не приплыли сюда откуда-то извне. Это представление было распространено повсеместно на Самоа и вошло практически во все описания самоанской мифологии, где непременно указывается, что самоанцы считают себя "людьми из ниоткуда", настоящими автохтонами, сотворенными на Мануа. Что касается мифов и преданий островов Мануа (см. [40, раздел "Мануа"; 36]), то это, видимо, верно. Однако за пределами Мануа были известны и другие легенды, пусть менее популярные, в которых рассказывалось о том, что первые поселенцы приплыли на Самоа по океану (ср. здесь № 26). Откуда? Об этом легенды молчат, гораздо охотнее рассказывая о дальнейших продвижениях самоанцев, в том числе на восток. Недаром восточнополинезийская Гаваики — легендарная земля героев и предков, Гаваики, в которой Те Ранги Хироа и Э. Бест искали прародину всех полинезийцев, — это почти наверняка самоанский остров Саваии.
Итак, Мануа — земля богов, земля, первой сотворенная богами (№ 23, 25), "пуп Самоа". Знатнейшие самоанские вожди по традиции возводились к предкам с Мануа — земли, во всем отличной от всех других. Верховным вождям Мануа, Туи Мануа, оказывался особый почет: самоанцы считали их выше и знатнее всех других самоанских вождей и выше Туи Фити или Туи Тонга.
Однако, как уже говорилось, полнота власти не связывалась на Самоа с одним только божественным происхождением. Вся система социальной и политической интеграции здесь регулировалась иерархией рангов — титулов. Титул мог носить всякий, кто обладал не только "сносной" генеалогией, но и необходимыми личными качествами (№ 34).
Наиболее значимыми титулами традиционно считались те, которые носили "священные вожди" — алии паиа. Это были следующие титулы: Малиэтоа, Туи-атуа (Туи Атуа) и Туи-аана (Туи Аана). Титулы эти носили верховные вожди трех соответствующих территориально-политических единиц (вождеств, или "королевств"), на которые делился крупнейший самоанский остров — Уполу. В каждом из вождеств — Туамасанга, Атуа и Аана — носителем титула мог стать тот, кто сочетал достаточно высокое происхождение с доблестью, умом, отвагой и упорством в борьбе за власть. Титулы Туи-аана и Туи-атуа вместе с двумя другими — Нгато-аителе и Тама-соалии (см., например, № 36, 40) — составляли папа — важнейшие и самые престижные для верховного вождя титулы. В принципе носителем всех их мог стать один вождь: он либо завоевывал их в упорной борьбе с соперником, либо получал титул от вождей соответствующих местностей по их доброй воле, что бывало значительно реже. Вождь, приобретший наиа, нарекался тафа-ифа — "держатель [всех] четырех [титулов]" (т. е. всех названных здесь, кроме титула Малиэтоа, который рано начинает выделяться из числа других).
К перечисленным здесь вождеским титулам могли присоединяться и другие, например титул Пуле-о-Салафаи — "Властитель Саваии". Приобретение всех титулов верховных вождей давало их носителю символическую власть над "всем Самоа", за исключением Мануа (см. № 2, 25), и делало его "королем" (тупу) Самоа (подробнее об этом см. [28; 37; 46]).
Краеугольным камнем в лидерстве на Самоа было право контроля земельных угодий; в самоанском обществе с его небогатыми природными ресурсами, требовавшими постоянного перераспределения, это право значило куда больше, чем в тонганском. Современное самоанское слово malo "правительство" на старом Самоа означало группу победителей, завоевавших право распоряжаться землями и прочими богатствами, а также право заставлять общинников работать на себя (ср. № 44, 46, 47, 57). За это право постоянно боролись между собой самоанские вожди, претендовали на него и чужеземцы — тонганцы, фиджийцы.
Кстати, если в тонганских легендах Фиджи и фиджийцы почти не упоминаются, то в самоанских, напротив, они фигурируют очень часто. Фиджийские обычаи нередко превозносятся и называются лучшими, чем самоанские. По некоторым преданиям, правители самоанских островов и даже сами острова приплывают с Фиджи (№ 26, 29). Культурное влияние Фиджи на Самоа несомненно и, видимо, более значимо, чем, например, на Тонга.
Организация самоанского общества, увиденная первыми европейцами, дошла и до наших дней. Самоанцы и сейчас живут большесемейными общинами (аинга). Глава каждой аинга носит определенный титул — как правило, пожизненно. Носители титулов (матаи) собираются на советы (фоно) своего поселка или нескольких поселков. Фоно призван решать все административные проблемы. В целом же самоанское общество основывалось и по-прежнему основывается на сложной системе взаимного контроля и постоянного взаимодействия и выравнивания разных общественных сил и влияний. На старом Самоа крупные острова были буквально раздроблены на отдельные местности, округа, районы и подрайоны, каждая более или менее значимая территориальная единица возглавлялась своим вождем. Вожди постоянно враждовали друг с другом, "политическая карта" Самоа менялась непрерывно, перекраиваясь вследствие междоусобных войн и беспрестанного взлета и падения авторитетов.
Наиболее влиятельными ко времени европейской колонизации были две группировки вождей — семейство Тупуа и семейство Малиэтоа. Именно представителям второго семейства принадлежали в XIX в. реальные успехи в деле централизации островов. До середины прошлого века централизованной власти на Самоа фактически не было (если не считать символической власти тупу). В период с 1830 по 1841 г. верховным правителем Самоа становится Малиэтоа Ваи-ину-по. В 1873 г. после длительных усобиц, немалая роль в разжигании которых принадлежала европейцам, "королем" становится Малиэтоа Лаупепа, а в 1889 г. в Берлине Германия, Англия и США соглашаются признать независимость самоанского королевства во главе с ним .
Независимость Самоа просуществовала лишь до 1899 г., когда произошло разделение островов на два государства — Западное и Восточное. Западное Самоа в 1962 г. первым среди тихоокеанских государств приобретает полную независимость. Восточное же по-прежнему является владением США.
Тем не менее фольклорные традиции связывают острова Самоа воедино; разделение мифологий Западного и Восточного Самоа было бы крайне искусственным, тем более что большинство текстов, переводы которых приведены в этой книге, были записаны еще до разделения Самоа. Аналогии многим сюжетам, записанным, естественно, в какой-то одной конкретной местности, можно найти повсеместно на Самоа. Кроме того, параллели самоанскому фольклору обнаруживаются и за пределами Самоа — на тех островах, куда часто плавали самоанцы и где они, по-видимому, основывали свои поселения, например на Токелау, Тувалу (острова Эллис), Футуна. Несомненно самоанское влияние и на о-в Ротума, фольклор которого представлен в этом сборнике.
Современный остров Ротума является административной территорией Фиджи (остров входит в Восточный округ Фиджи) и обычно относится не к Полинезии, а к Меланезии. Жители острова считаются меланезийцами или меланополинезийцами. Ротуманский язык входит в группировку восточноавстронезийских языков, однако классифицируется как особая ветвь в ней.
Необычный статус острова отчасти объясняется его географическим расположением: Ротума лежит на перекрестке морских путей, связывающих Меланезию, Микронезию и Полинезию. Собиратель ротуманских преданий К. М. Черчвард [21] назвал свое издание ротуманского фольклора "Сказки уединенного острова", но и известная и даже предполагаемая (во многом опирающаяся на предания) история острова не согласуется с такой характеристикой.
Ротуманцы испытали несомненное и очень существенное влияние полинезийцев (прежде всего самоанцев), меланезийцев (в первую очередь фиджийцев) и микронезийцев. По-видимому, они плавали на о-ва Тикопиа, Малекула, Нанумеа, Тонга, Фиджи и др. На самом острове сохранились кладбища гилбертцев, тонганцев. Ротуманский язык очевидным образом сложился в результате скрещивания меланезийского, микронезийского и полинезийского компонентов, причем последний был наиболее существен.
По антропологическому типу ротуманцы сходны с полинезийцами, но цвет кожи у них светлее. Сами они нередко называют себя "светлыми людьми" в противоположность другим издавна известным им островитянам — "черным". По ротуманским преданиям, белые люди были известны жителям острова всегда (ср. упоминания об альбиносах в № 17, 21). Капитан П. Диллон, посетивший Ротума в 1827 г., писал: "Жители острова принадлежат к той же расе, что жители островов Дружбы (Тонга), но женщины не следят здесь за собой так тщательно и не столь хороши собой, как на Тонгатапу. Обычно они натираются смесью куркумы и кокосового масла, и от этого их тела кажутся красноватыми. И у женщин и у мужчин волосы длинные и кольцами спадают на плечи и на спину" (цит. по [29, с. 581]).
О древней истории острова можно только строить догадки. Предания сообщают об освоении Ротума самоанцами, о последующем тонганском завоевании (происшедшем, по-видимому, лет через двести после самоанского, которое, в свою очередь, относится предположительно к VII-VIII вв. н. э.).
Европейская колонизация начинается с открытия острова капитаном Т. Эдвардсом. Через шесть лет после прибытия англичан, в 1797 г., на острове появляется группа миссионеров с судна "Дафф". С начала XIX в. Ротума становится излюбленным местом стоянки американских китобойных судов. Сюда стекаются беглые моряки, прибывает группа беглых заключенных из Нового Южного Уэльса (Австралия). Одновременно начинается миграция ротуманцев на Самоа, несколько позже — на Тонга (уже упомянутый капитан П. Диллон пишет об отбытии 100 ротуманских семей на Тонга). В 1842 г. самоанские миссионеры-методисты обосновываются на острове, а в 1864-1868 гг. сюда прибывает несколько европейских миссионеров. Для Ротума христианизация совершенно неожиданно оказывается губительной: часть ротуманцев принимает католичество, часть — методизм, и в 1871-1878 гг. разгорается настоящая война между новообращенными католиками и методистами. Начавшееся кровопролитие и страх перед проникновением на остров французов побуждают вождей Ротума передать остров — путем присоединения к Фиджи — под протекторат Великобритании. Этот протекторат устанавливается в 1881 г., и сразу же большое число ротуманцев устремляется на Фиджи.
В наше время миграция ротуманцев на основные острова Фиджи продолжается; многие ротуманцы постоянно живут на Вити-Леву.
О социальной организации ротуманцев, общество которых строилось по открытому принципу, шла речь выше. Остров делился на шесть (позже — на семь) иту. И само слово "иту", и принцип деления острова на более или менее независимые округа — вождества, дробившиеся, в свою очередь, на множество мелких местностей, поселков, хуторов, восходят к самоанским. Каждый округ представлял собой федерацию относительно автономных большесемейных общин по тину самоанских. Ядром общины являлась территориальная единица — кауанга (букв, "едящие вместе"). В нее могли входить также кровные и названые родственники, жившие в других местах. У ротуманцев вследствие фиджийского или самоанского влияния существовали обычаи, регулирующие взаимоотношения между дядей с материнской стороны и племянниками (авункулат, ср. № 2, 9), и обычай, по которому вдова могла выйти замуж за брата покойного мужа (левират, ср. № 2). Важную регулирующую роль в жизни ротуманского общества играла система ритуального обмена — факсоро (букв, "передача, перенос из одного места в другое"). Ритуалы и церемонии ротуманцев напоминали самоанские и тонганские, но отличались от них куда меньшей пышностью. Главным церемониймейстером, как и в Полинезии, был вождь-оратор (ср. № 20).
Однако основанием для объединения ротуманских мифов, преданий и сказок с полинезийскими служит не столько антропологическая или этнографическая общность народов, сколько сходство самих фольклорных традиций. Уже при беглом знакомстве с ротуманским фольклором выясняется, что существенную часть его составляют именно полинезийские сюжеты. Это сюжеты о Хине и Тинирау, или Синилау (№ 16), о китах Тинирау (№ 12, ср. № 96), на Ротума превращающихся в акул, об угре Хины, о путешествии на небо (так, у маори существует сказание о путешествии на небо двух братьев — Тафаки и Карихи [10, с. 60]), о разделении сиамских близнецов, об обнаружении прячущегося по смеху (№ 15). В отличие от большинства меланезийских и микронезийских мифологий, реализующих исключительно представления о духах природы и духах предков, в ротуманской мифологии, как и в полинезийской, присутствует представление о небесных богах (№ 4, 8), о небесном мире или нескольких таких мирах.