– Увидеть такое ночью – уже достаточно плохо, – сказала мисс Гатли. – Но пусть умный человек остерегается увидеть это днем. Говорят, раз в сто лет через заводь скачет всадник. Это Дикий Всадник. Всадник Рока, и пусть берегутся видевшие его. В течение года, можете не сомневаться, какой-нибудь бедняга погибнет в заводи. Возможно, его унесет волной – и говорят, с некоторыми такое случалось, – но более вероятно, бедняга утонет в плывунах и исчезнет без следа.
Овца закашляла снова. С восхитительной дрожью Алекс через плечо бросил взгляд в окно. Оно было темным и запотевшим от тепла, исходившего от кухонной плиты, но снаружи кто-то был. На секунду – и у него закололо волосы от этой мысли – Алекс был уверен, что видел лицо. А потом – ничего; и ни единого звука.
«Это был туман, – подумал он. – Он создает страннейшие иллюзии. Мы все это знаем».
Мисс Гатли убрала свое вязание, зажгла свечу и, поскрипывая, ушла спать. Зимой она ложилась в семь. Алекс, всё еще взвинченный и дрожащий, отодвинул в сторону чай и маффины и разложил книги по латыни и истории, чтобы сделать домашнее задание на выходные. Сесилия, чьей обязанностью было вымыть посуду после чая, ленилась из-за взбудораженности после истории. Она по-прежнему сидела, подобрав под себя ноги, иногда накручивая локон на палец, иногда лениво зашивая корсаж своего лучшего платья. Сразу после Рождества предстоял прием у Корси, и платье к тому моменту должно было быть готово. Сесилия надеялась, что после инцидента с гувернанткой отец запретит ей туда идти, но это было последнее, что Джозиа запретил бы. Сесилия вздохнула. Снаружи, на дворе фермы гавкнула овчарка – ворчащим неуверенным лаем, – и наступила тишина.
– Малыш не любит туман, – заметил Алекс. – Сесил, объясни мне поход Цезаря на Галлию. Я знаю, ты знаешь.
Сесилия улыбнулась, потому что ей нравилось, когда ее называли Сесил. Она всегда жалела, что не родилась мальчиком. И она гордилась своим знанием латыни. Она выучила ее по книгам Алекса, когда помогала ему готовить уроки. Продолжая деловито шить, она объясняла, а Алекс слушал, грызя ручку. Снаружи зарычал Малыш, и снова наступила тишина.
– Тогда, – сказала Сесилия, – Цезарь отвратительно поступил с бедными гельветами. Я сейчас не могу вспомнить, почему они ввязались в это…
– Но мне надо знать, – сказал Алекс. – Попытайся вспомнить.
Сесилия подумала, царапая иголкой шероховатый стол. Дедушкины часы тикали, неспешно стуча, а лампа на столе шипела и выбрасывала вбок языки пламени из-за дувшего откуда-то холодного сквозняка.
– Что ж, они бродили по юго-восточной Галлии, – наконец, сказала Сесилия, – когда должны были находиться в Швейцарии, но я…
– Они искали новый дом, бедняги, – сказал кто-то еще.
Алекс вскочил так, что стул позади него опрокинулся. С шумным вдохом, который был почти криком, Сесилия рывком повернулась и прихлопнула ладонью кринолин, в ужасе от того, что все ее пенистые нижние юбки были выставлены на обозрение. Незнакомец беззвучно закрыл заднюю дверь и прошел к ним в комнату, сопровождаемый едва слышным шуршанием и позвякиванием.
– Прошу прощения за вторжение, – произнес он.
Они уставились на него. Стрелки на дедушкиных часах передвинулись почти на три минуты, прежде чем они смогли поверить, что действительно видят его. Он был точно как на картинках в открытой книге истории Алекса, если не считать того, что, закрыв дверь, он снял шляпу с перьями. У него были длинные вьющиеся от влажности темно-каштановые волосы. Он носил великолепный оранжевый плащ, заляпанный внизу водой и грязью, и узкие мокрые сапоги с длинными зазубренными шпорами. Под плащом они едва-едва могли рассмотреть одежду, от которой у них перехватило дыхание: забрызганные, расшитые свисающие рукава; усыпанные драгоценностями застежки; сияющая портупея поперек груди; и гладкий, выглядевший не новым эфес меча.
Сесилия пришла в себя первой. «Должно быть, он заблудившийся актер», – подумала она. Она видела, что он не намного старше нее и что он насквозь промок, очень устал и сильно встревожен.
– Я очень сожалею, – сказала она. – На мгновение вы ужасно меня испугали. Вы заблудились в тумане? Можем мы предложить вам чашку чая?
Незнакомец покачал головой:
– Не думаю, что я заблудился. Это ведь фермерский дом в конце гати, не так ли?
Сесилия кивнула:
– Верно. Тогда что…
– Что такое чай? – спросил незнакомец.
Сесилия оттянула свой тугой новый корсет в страхе, что может потерять сознание от изумления.