Я, как всегда, удивилась Вилькиной осведомленности.
— Париж, конечно, хорошо, — вздохнула я, — но нам не светит. Ты же понимаешь, сколько желающих найдется. Лучшие не лучшие, а поедут блатные.
— Посмотрим, — загадочно улыбнулась она. — Кому и ехать-то как не нам, а? — толкнула она меня в бок.
Я, естественно, пожелала ей удачи, не веря ни на мгновение в успех столь безнадежного предприятия. Уж не знаю, как ей удалось, но мы попали в список претендентов. Их было много, но в результате мы остались в списках.
— Как тебе удалось? — удивленно спросила я, узнав о свершившемся факте — мы едем в Париж.
— Все на этом свете решают связи. Я же тебе говорила, бабуля у меня знакома со многими профессорами. У меня прадед академик. Так что один телефонный звонок и весь Париж у нас в кармане. С тобой, кстати, проблем не было, тебя и так хотели взять. Ты же у нас уникум, по-французски шпаришь как по нотам. Меня вот точно по блату взяли: все ж у меня специализация английский, а французский дополнительный. Так что тебе придется меня подтянуть, а то у меня впечатление, что я по-французски с английским акцентом говорю.
Поездка намечалась на середину ноября. И вот свершилось. Аэропорт, таможня, пограничный контроль, подъем по трапу, взлет, потом в обратном порядке: приземление, спуск по трапу, пограничный контроль, таможня, аэропорт, автобус.
— Ты можешь представить, что мы в Париже? — взволновано прошептала Вилька, когда маленький микроавтобус въехал в черту города.
— Если честно, то не очень, — покачала я головой, вглядываясь в такой знакомый силуэт Эйфелевой башни. — Такое впечатление, что я сплю.
— Я тебя сейчас разбужу, — взвизгнула Вилька и принялась меня щекотать. В ответ я тоже завизжала.
— Тише, ведите себя прилично! — раздался окрик нашего «политрука». В поездке нас сопровождал преподаватель философии Сергей Петрович. Уже никто не помнил, за что он получил такое прозвище, но в этой поездке оно ему подходило, как нельзя лучше. — Что вы так шумите! — опять раздался его голос.
Бесполезно. Автобус наполнился гамом и смехом. Народ впал в эйфорию, и Сергей Петрович обреченно махнул рукой, отчаявшись восстановить порядок в танковых войсках.
Разместили нас в университетском городке, больше похожем на музей под открытым небом: тридцать семь зданий и каждое неповторимо.
Нам с Вилькой досталась небольшая уютная комнатка. Не успели мы освоиться, как в дверь постучали. Оказалось, что это наши соседки пришли знакомиться. Девушки с любопытством разглядывали нас, а мы их. Звали их Николь и Кло, сокращенно от Клотильды.
— Супер! — поразилась я, когда они ушли, пригласив нас вечером на какую-то вечеринку. — Впервые в жизни, не комплексую по поводу своего имени.
Потом была официальная часть. Нам устроили экскурсию по Сорбонне. В качестве достопримечательностей предъявили и могилу Ришелье.
— Подумать только, — пихнула меня в бок Вилька, — сам Ришелье.
— Ага, — кивнула я благоговейно.
А вот экскурсия в музей Дюма не порадовала: французы, оказывается, глубоко убеждены, что сюжет «Трех мушкетеров» тот спер у какого-то малоизвестного писателя.
— Это что ж, получается, — шепнула я Вильке на ухо, — крушение идеалов? Я же «Трех мушкетеров» в свое время до дыр зачитала.
— Увы, — грустно отозвалась подруга.
Ближе к вечеру, мы стали собираться на вечеринку.