Макс затрясся и вжался в меня, захлебываясь криком и слезами, а я ошалело мотала головой, пытаясь справиться с тошнотой и головокружением. Но когда в глазах прояснилось, и я осторожно осмотрелась, из меня вырвались только нечленораздельные звуки пополам с матами.
Ночь. И две – твою мать, две! – огромные луны. Темный, враждебный лес с пиками деревьев на фоне довольно светлого, благодаря двум лунам, неба. Канавы, полные песка и грязи – в одной из них мы и оказались. И странный запах – смесь чего-то паленого, смолы, озона и незнакомых сладких цветов.
Я прижала к себе сына, со всей силы ущипнула себя, потом укусила – и это оказалось больно. Это было реально. Как и прижавшийся ко мне ребенок. Как ледяная земля, которую я чувствовала слишком хорошо из-за промокшей пижамы. Как вкус крови в прокушенном при падении языке. Пришло первое, недоверчивое понимание, что мы оказались где-то вне привычного нам мира и от этого перехватило дыхание и внутри все сжалось в твердый комок.
А вслед за пришедшим шоком из моих ушей будто вытащили затычки и в них хлынули резкие звуки: крики, стоны, скрежет, свист рассекаемого воздуха, шипение, звон и что-то, напоминающее барабанную дробь. Я достаточно смотрела всяких фильмов, чтобы понять – это могло означать только опасность. И это осознание вывело меня из состояния ступора. Я перевернулась на четвереньки, подмяв под себя ребенка, прикрывая его телом, и приказала сидеть тихонько. А потом осторожно подняла голову.
Увиденное мне категорически не понравилось.
Мы были в лесу. Среди деревьев перемещались силуэты людей – вроде бы людей – которые стреляли из крохотных пушек или больших оружий странной формы – в темноте не понять. Кидались друг в друга чем-то искрящимся и круглым, а иногда махали длинными светящимися предметами, как мечи у джедаев.
Именно все эти штуки и были источником стонов и ругани, когда попадали в цель.
Мне захотелось потерять сознание, закрыть глаза и проснуться где-нибудь в другом месте, а еще лучше – в своей квартире.
Я всхлипнула, от ужаса и неверия в происходящее, но маленькое теплое тельце сына быстро заставило прийти в себя.
Поняла, что оставаться посреди поля боя слишком опасно, да и разбираться с тем, где мы и почему тут оказались – глупо и несвоевременно.
Нужно было убраться подальше от враждебных незнакомцев; уж не знаю, что они не поделили, но прибить нас могли обе стороны. А уже потом заниматься остальными вопросами.
Прошептала Максу, что мы сейчас поиграем в игру. Мы – две зверушки, очень тихие зверушки. Мы должны тихонечко перебираться на лапках, не поднимаясь, воооон в ту сторону, где будет ждать наша нора.
Я встала над ним и подтолкнула вперед. Макс вдруг хихикнул – как у любого маленького ребенка, картина мира была совершенно волшебной и нам недоступной, и потому он сразу поверил и в зверушек и в наличие норы.
А то что над нами две – я сглотнула – луны, так почему нет? Кто сказал, что она должна быть одна? Мама?
Я нервно хмыкнула.
Мы поползли вперед. Рюкзак я повесила за спину. Спустя короткое время мы добрались до деревьев: здесь было темнее и тише – ни живности, ни людей я не заметила. Мне захотелось сорваться на бег, но оставалось две проблемы – куда бежать, я не знала, а заблудиться в дремучем лесу не хотелось. Да и бежать в таких ситуациях было слишком опасно – вдруг примут за врага. Поэтому я поднялась, взяла Макса на руки, и тихонько пошла вперед, надеясь найти хоть какое-то укрытие или достаточно низкие и крупные ветви, чтобы на них забраться и переждать до утра или до окончания боя – сквозь стволы все еще виднелись всполохи и до нас долетали крики.
Лес казался странным. Полностью отсутствовал подлесок; может это и хорошо для ходьбы, но спрятаться было нереально. Короткая упругая трава – я опять сглотнула – сиреневатого в свете лун цвета, грязь и деревья, похожие на столбы с огромными кронами; листья были где – то высоко, в темноте и не рассмотришь. Иногда попадалось что-то более разлапистое, с расширявшимися к земле стволами и прикорневой системой, образующей норы: поместиться туда, к сожалению, мог только мелкий зверек. А я хоть и похудела после родов, мелким зверьком точно не стала.
Ногам без обуви было непривычно, но я старалась не думать, что могу на что-то – или на кого-то – наступить. Я вообще старалась тогда не слишком анализировать происходящее. Потому что понимала, что неизбежно сорвусь в истерику, а этого я себе позволить не могла.
Наконец, когда мы отошли на достаточно большое расстояния от места «попадания» – во всяком случае, уже никого не было слышно – я заметила небольшой просвет с каменными валунами и деревьями с низкими наклоненными ветками. И услышала плеск воды. Пить хотелось очень сильно; речка на вид была прозрачная, и я решилась. Поставила Макса, набрала несколько пригоршней и выпила. Если не скрутит за полчаса, дам попить малышу.
– Это наша норка, Максик. – показала я на ветви, опустившиеся до самой земли. – Сейчас ты туда заползешь и спрячешься.
– Мама? Ты? – я поняла, что он спрашивал, заберусь ли я.
– И я, – слова застряли у меня в горле.