Мастер немного запинался, делая паузы, чтобы собраться с мыслями, но слушали его все очень внимательно.
— И потом, вот эта ваша тема, о ментах с Рублёвки с эээ… — он помедлил, подбирая определение, — с суперспособностями…
По рядам собравшихся прокатились смешки.
— Она сама по себе уже достаточно щекотлива, и не надо… — при этих его словах Игорь увидел, как от Громова по эфиру разошлись пульсирующие жилы энергетических каналов, впиваясь под рёбра и в лоб слушателям. Одно из таких щупалец даже потянулось было к Игорю, но, наткнувшись на его гневный взгляд, ссохлось и опало.
— И не надо усугублять её исполнением, — продолжал между тем свою фразу мастер. — Вот например этот ваш оборот "Дверь приоткрылась, и в щель залупился налысо выбритый череп"…
По рядам прокатились приглушённые смешки.
— Понимаете, уже сама эта фраза, наводит на какие-то неправильные ассоциации и вызывает желание прописать автору брома, — смешки переросли в откровенный гогот.
— Аккуратнее надо быть со словами. Помните, это вы, когда пишете, знаете, о чём пишете. А читатель знает только то, о чём читает. И такие обороты его от правильного восприятия текста исключительно отталкивают. Фантастическая идея может быть сколь угодно ненаучной, в конце концов, мы пишем о людях, и обосновывать каждое положение сюжетных завязок никто не требует, но, когда ваша идея ещё и косноязычно изложена…
Аура критикуемого всё больше напоминала швейцарский сыр. От самодовольства и самоуверенности, преобладавших когда-то в её наполнении, оставались только жалкие, расползающиеся на глазах, обрывки.
— Тем более, — безжалостно добил его мастер, — что дальше у вас следует не менее корявая фраза. "Вихрь внёс в дверь нервно пульсирующее тело" — что тут первым делом подумает читатель? Что случилась какая-то катастрофа? А между тем, вы, когда это писали, как я понимаю, всего лишь хотели сказать, что в комнату быстро вошёл чем-то взволнованный человек. Вы учтите, чтобы такого у вас не было — рассказ после написания следует вычитывать. Желательно вслух, чтобы зацепиться за каждую возможную неточность…
Плановое избиение продолжалось. За пятнадцать минут несчастный автор был отпрепарирован, сунут носом в каждый из своих ляпов, и полностью осознал как собственный вопиющий непрофессионализм, так и каждую из многочисленных ошибок.
Что же до самого ведущего семинара, то он к концу мероприятия напоминал в эфирном диапазоне огромного разбухшего спрута. Всё самодовольство и уверенность собравшихся в помещении людей мутной взвесью крутилось под оболочкой его ауры, медленно перевариваясь и превращаясь во что-то ещё, названия чему Игорь не знал.
Ему всё больше и больше хотелось достать телефон и позвонить своему куратору из ведьминого отдела. Удерживало Игоря только одно — каждый раз, как случалось что-то действительно серьёзное, куратор обычно звонил сам. Звонки самого Игоря обычно приводили лишь к тому, что его тыкали носом в непрофессионализм и поспешность столь же эффективно, как это только что было проделано с несчастным начинающим графоманом.
Оставалось только работать самому, стараясь не наделать ошибок. Игорь решил рискнуть.
— Скажите, — произнёс он, как только гомонящая толпа выжатых досуха в энергетическом плане участников расползлась в разные стороны, позволив Игорю протолкаться к ведущему семинара и увлечь его в коридор для приватной беседы, — в отделе знают об этой вашей… самодеятельности?
— Вполне, — невозмутимо ответил его собеседник, с полуслова поняв, кто и о чём его спрашивает. — Усекновение лишнего — операция не всегда приятная, но зачастую необходимая. Излишек самомнения автору вообще вреден. Скромнее надо быть. Тем более, в нашей профессии, смею вас заверить, достаточно непростой и вредной.
— Да я уж заметил, как вы им мозг съели, — с некоторой неприязнью сказал Игорь. Вампиров, тем более энергетических, он никогда не любил, а в том, что перед ним именно такой, и не из последних, он ни капли не сомневался. Слишком уж небрежно, походя, тот отключил сознание сопровождавшему Игоря Лёхе, как только речь зашла о тех вещах, слышать которые посторонним лишний раз не следует.
— Понимаете, — вампир чуть запнулся, считывая ауру собеседника и продолжил, — понимаете, Игорь, в данном случае пищей служат скорее амбиции. Излишние амбиции, никак не подкреплённые. И аккуратное их усекновение может привести к тому, что человек или бросит писать, или задумается над тем, что именно пишет. В любом случае, количество плохих произведений от этого только уменьшится.
— А ещё можно усекать авторов, — вполголоса сказал Игорь.
— Порой хочется, — кивнул Громов. — Но, увы, даже сечь нынче можно только словесно. Хотя некоторым не помешало бы.
— И что, хотите сказать, что все остальные участники конференции заняты примерно тем же, чем и вы сейчас?
— В той или иной мере, — согласился вампир. — Как я понимаю, вы это всё видите?