За полгода до окончания срока Сергей Сырцов был расконвоирован и переведен в бригаду, которая работала в свободной, неохраняемой зоне и жила в отдельном бараке. Свое первое задание на новом рабочем месте он выслушал от «бугра» с недоверием: ему казалось, что разжечь хороший костер с ровным, устойчивым жаром — работа для дураков и лентяев. Тем более, если дрова под боком: стоило отойти от геологических вешек, где нужно было разжигать костры, в любую сторону десяток шагов, и руби из обильного сухостоя приглянувшуюся тебе сосенку или низкорослую березу с искривленным от сильных морозов бугристым стволом. Другие деревья здесь не росли: за короткое, прохладное лето болотистая почва успевала оттаивать на полтора-два метра, не больше, укрывая своим топким, пружинистым слоем тысячелетний холод вечной мерзлоты, под монолитом которого была спрятана природная кладовая с алмазами.
Костры надо было разжигать по предполагаемому контуру кимберлитовой трубки, таящей в своей глубине несметные богатства, а затем на слегка оттаявшем месте, вибрируя каждой мышцей своего тела, бурить многометровые шпуры для зарядов взрывчатки. Первую часть работы выполняла бригада расконвоированных зеков, а за закладку динамитных патронов и подрыв слоя вечной мерзлоты отвечали вольнонаемные специалисты, жившие в ближайшем поселке. И хотя зима в этих краях с ее иссушающими сорокаградусными морозами длилась нескончаемо долго, надо было успеть до весенней распутицы добраться до черной, с синевато-зеленым отливом кимберлитовой породы, с вкрапленными в нее зернами алмазов и алыми каплями пиропов.
Но все это Сырцов узнал не сразу, а пока что надо было научиться быстро и толково разжигать костры, которые, несмотря на заранее заготовленную бересту и сухую щепу, разгорались в морозном, искрящемся мареве медленно и неохотно. А их каждому члену бригады надо было разжечь не один, а четыре, чтобы поочередно бурить оттаивающую землю. К концу недели Сергей научился не хуже других управляться с этим нехитрым на первый взгляд делом и, отогрев у первых робких язычков пламени негнущиеся клешни рук, переходил к следующей железной вешке с сигнальным красным лоскутом — месту очередного костра.
Общий большой костер, возле которого на редкие перекуры собиралась вся бригада, неторопливо разжигал сам «бугор» Суровцев, кряжистый, немногословный мужик, по-хозяйски отбирая у своих подчиненных понравившийся ему ствол сухостоя. Никто не роптал: дело было общее. Дав костру как следует разгореться, бригадир набивал закопченное ведро комьями чистого снега, подвешивал его на толстой сырой жерди над рыжими космами пламени и, устроившись рядом на каком-нибудь обрубке, надолго застывал в тяжкой думе, ожидая, пока вода в ведре закипит белым пузырящимся ключом. Заварив крепкий чай, бригадир с неохотой поднимался с нагретого кругляша сухостоя и пронзительным разбойным свистом сзывал бригаду на первый перекур и кружку горячего чая. Некоторые, наиболее запасливые, позволяли себе баловаться сахаром.
Но сегодня распорядок дня пошел по-иному: распалив общий большой костер, «бугор», скрипя по хрустящему насту сапогами, подошел к Сырцову и приказал ему нарубить побольше зеленых сосновых лап.
— А я пока второй костер налажу, — собрался он уходить.
— Зачем тебе сосняк? — удивился Сергей. — Для дыма? Так гнус еще не скоро будет, — пошутил он.
— Загородку надо небольшую соорудить, — пояснил бригадир, ощипывая с небритой щетины россыпь инея. — Сегодня последняя пятница месяца. Кутай должен приехать…
Сырцов не стал спрашивать, кто такой Кутай и откуда он должен приехать: за годы заключения он научился не задавать лишних вопросов и жить по принципу — меньше знаешь, меньше спрос. Соорудив из сосновых лап небольшую прямоугольную загородку, у входа в которую полыхал второй костер, бригадир утоптал тяжелыми сапогами снег вокруг комлей ветвей и удовлетворенно заметил:
— Ну вот, так лучше будет… Не совсем же мы скоты, на голом месте…
«Спать он там, что ли, собирается? — с недоумением подумал Сергей. — Так возле костра лучше: обопрись о какой-нибудь чурбан и — дуй. Теплее и удобнее. И загородки никакой не надо».
— Так, ну иди к своим отметкам, — оглядел бригадир в последний раз жидкий частокол ветвей, воткнутых в снег. — А после работы прямо из столовой зайдешь к «куму».
— Зачем? — не удержался от вопроса Сырцов.
— Это он тебе сам скажет. Может, посоветоваться о чем-то хочет, а может, просто — вдвоем за чашкой чая посидеть, — иронично ответил бригадир. — Я передаю то, что мне приказано.
Кутай приехал во второй половине дня, когда бригадир приготовил в ведре очередную порцию коричневого варева и собирался дать сигнал на перекур. Вначале зеки услышали вдали приглушенные, короткие вскрики, затем в глубине чахлого березняка несколько раз на поворотах взвизгнули полозья, а вскоре из морозной искрящейся дымки показались низкорослые, шумно дышащие олени, тащившие за собой двое нарт. На передних среди небольших тюков сидел сам Кутай — морщинистый, узкоглазый якут с длинным шестом в руках. На вторых нартах — закутанные в меха — сидели две женщины, поблескивая из-под меховых капюшонов темными бусинами глаз. Зеки, не ожидая сигнала, оставили работу и стали подтягиваться к большому костру. Прибывшие гости знали свое дело хорошо: Кутай, немного отогревшись у пламени костра, распаковал свою нехитрую поклажу и выложил поверх нарт несколько пачек чая и сигарет.
— А спирт есть? — встревоженно спросил кто-то из зеков.
— Это потом, — ответил Кутай. — Сначала — туда! — махнул он рукой в сторону зеленой изгороди.
Приехавшие с ним женщины захватили со своих нарт по оленьей шкуре и молча направились в загородку сосняка.
— Ну, братцы, — дрогнувшим голосом начал бригадир, — порядок вы знаете: деньги вперед и — без скотства. Кто со мной идет? — оглядел он кольцо зеков возле костра. Вспомнив, кто ему помогал строить загородку, спросил:
— Серега! Ты как?
— Без меня… — коротко обронил Сырцов, поправляя дрожащими руками поленья костра и чувствуя, как кровь тугими толчками стучит в виски.
— Может, денег нет, так я займу, — не отставал бригадир. — Или брезгуешь? Так ты насчет чистоты не бойся: бабы проверенные — не в первый раз. Это у поселковых проституток чего хошь подцепить можно, а тут…