Ибо он — все-таки! — был один в комнате пустого дома в пустом городе на планете Марс, где не обитало ни одной живой души, кроме него, Властелина Бесплодной Возвышенности.
— …Бартон…
Кто-то произнес его имя.
Нет! Что это жужжит, словно тысячи сверчков и цикад в далекой пустыне?
Бартон? Как… Как, да это же Я!
Он не слышал своего имени из человеческих уст так давно, что уже почти забыл его.
— Бартон, — сказала трубка, — Бартон. Бартон. Бартон.
— Заткнись! — заорал он.
И наподдал трубку ногой, и нагнулся, задыхаясь и обливаясь потом, чтобы подобрать ее и вернуть на рычаг.
Едва он сделал это, как проклятая штуковина снова зазвонила.
На этот раз он обхватил и крепко сжал аппарат пальцами, словно стараясь задушить в нем голос, но через несколько мгновений, глядя на свои побелевшие от напряжения суставы, он ослабил руку и поднял трубку.
— Бартон, — произнес голос за миллиарды миль отсюда.
Он выждал, пока его сердце отсчитало ровно три удара,
и сказал:
— Бартон слушает.
— Так, так, — произнес голос, уже с расстояния не больше миллиона миль — А ты знаешь, кто с тобой говорит?
— Господи Боже мой, — ответил старик. — Первый звонок за полжизни, и мы в кошки-мышки играем.
— Прости. Глупо, конечно. Собственного голоса по телефону ты узнать не мог. Да и кто узнает? Бартон, это говорит Бартон.
— Что?
— А ты что подумал? — сказал голос. — Что это капитан космического корабля? Решил, что тебе на помощь кто-то примчался?
— Нет.
— Какое сегодня число?