На киборге он выглядит еще глупее.
— Ой, мама, неужели ты наконец начала использовать дополнительные программы? — язвительно шучу я. Мол, чем еще киборг мог заслужить такую награду, фактически означающую принадлежность к нашей семье или заслуги перед ней? Ведь кухонную технику мама побрякушками не обвешивает!
— Лидия, ему же всего три года! — неожиданно серьезно возмущается мать. — Как ты вообще могла такое подумать?!
Я закатываю глаза. Ну все, приехали! Теперь она считает эту ходячую кофеварку не только человеком, но и ребенком!
— Ему уже три года, давно пора обменять его на новую модель. Хочешь, пришлю тебе свежий каталог?
— Еще чего! — Мама забавно (хотя мне совсем не смешно), как курица цыпленка, заслоняет киборга от меня. — Не обращай внимания, Джек, я ни за что тебя ни на кого не обменяю!
Киборг «выполняет приказ» — как смотрел сквозь меня тупым стеклянным взглядом, так и смотрит.
— Меня же ты на него обменяла! — вырывается у меня.
Мама потрясенно всплескивает руками.
— Господи, Лидия, что за чушь ты несешь? Да даже если бы у тебя появился настоящий брат, неужели из-за этого я стала бы любить тебя меньше?!
— Мама, в том-то и дело, что он не на-сто-я-щий! — Я пытаюсь говорить медленно и спокойно, чтобы мама поняла: меня беспокоит не киборг, а ее одержимость им. — Послушай, может, тебе действительно стоит завести еще одного ребенка, почувствовать разницу? Ты еще в прекрасной физической форме, а современные технологии репликации…
— А может, это тебе давно пора порадовать меня внуками? — возмущенно перебивает меня мама. — Хотя бы ради того, чтобы понять, чем родительская любовь отличается от эгоистичной.
Здравствуй, очередной скандал! Я ухожу, демонстративно аккуратно прикрывая за собой дверь, и в этот короткий миг мне кажется, что на кукольном лице киборга наконец появилось выражение.
Злорадство.
***
Я случайно встретила их в городе. Точнее, издалека услышала мамин голос, громкий и высокий, который она не имеет обыкновения приглушать, даже когда речь идет о чем-то интимном. Подростком я очень ее стыдилась — ругалась, отставала на несколько шагов или вообще переходила на противоположную сторону улицы, чтобы никто не догадался, что мы вместе.
Сейчас я тоже стыжусь, но, напротив, стараюсь держаться поближе и регулярно прошу ее говорить потише. На несколько минут помогает, потом она снова привычно повышает голос.
Киборгу плевать на репутацию хозяйки, он идет рядом и так «увлеченно» смотрит маме в рот, что она рада стараться. И она опять надела эту дурацкую пеструю шапочку с помпоном и ярко-розовые варежки с оленями, от которых даже первоклашки уже отбрыкиваются! Но мама искренне верит, что прохожих ее вид радует, а не смешит.
Киборг, напротив, выглядит очень элегантно — теплая кожаная куртка, черные брюки, те самые крутые ботинки и модная стрижка, эффектно припорошенная снежинками. Видимо, он работает в режиме имитации личности: пока не приглядишься — не поймешь, что это не человек.
Вместе они производят совершено убийственное впечатление — престарелая сумасбродка с красавчиком-жиголо! Какое счастье, что я рассталась со своим спутником несколько минут назад, и он не успел увидеть это!
— Лидия! — бурно радуется мама, «первой» заметив меня (нет, я не собиралась проходить мимо, просто никак не могла решить, как мне на это реагировать).
— Здравствуй, мама, — говорю я, выразительно глядя на помпон, но мама не замечает — или не желает замечать — моей страдальческой гримасы.