— Ты — первая рабыня Валиара. Он пока не до конца понял, как нужно обращаться с такими, как ты. Кроме того, у мальчика доброе сердце. Не воображай, что это дает тебе какие-то привилегии. Ты всего лишь его собственность. Когда малыш немного наиграется, он охладеет, — она показушно вздохнула. — Он всегда легко увлекается и остывает.
Ани знала все это. Тетушка Клара — хозяйка агентства — не уставала повторять на каждом инструктаже. Демоны — господа, они непостижимы, а их милость и гнев непредсказуемы и преходящи. Всегда надо помнить о пропасти, разделяющей тебя и твоего хозяина. Ты будешь для него игрушкой, модным аксессуаром, предметом для расслабления и получения удовольствия. Не больше.
Знала, но все равно на мгновение стало горько.
Она и так помнит, что она — вещь. Зачем тыкать этим в лицо лишний раз?
— Спасибо за напоминание, госпожа, — Ани присела в реверансе. Лицо демоницы чуть смягчилось.
— И вот еще что. Я видела, как на тебя смотрит Стем. Если в твою хорошенькую головку закралась мысль сменить сына на отца, можешь сразу забыть про нее. Я не терплю возле мужа чужих девок, поэтому Стем не заводит постоянных рабынь, в его постели бывают только разовые шлюхи из эскорт-агентства. Так что не крути перед ним задницей. Самое большее, он задерет тебе подол пару раз. И денег ты за это не получишь.
Ани вспомнила похабный взгляд ее супруга, его циничное предложение попользоваться свеженькой рабыней вместе с сыном, и ее передернуло.
— Я поняла, госпожа, — очень ровно ответила девушка.
— Но если Валиарчик сам захочет поделиться тобой, я возражать не стану.
Ани опустила ниже голову и стиснула пояс от платья побелевшими пальцами.
У нее давно нет гордости, гордость — слишком большая роскошь для той, кто добровольно согласилась стать вещью. И все же от прозвучавших слов стало мерзко, словно демоница мимоходом окатила ее помоями.
Настолько мерзко, что даже страх отступил.
Она вскинула голову, чтобы ответить, но женщина уже шла к двери, чуть покачивая ягодицами.
Хлопнула дверь и Ани осталась наедине с ощущением сделанной фатальной ошибки.
Да, она знала, что жизнь рабыни не сахар. Тетушка Клара старалась хорошо подготовить «своих пташек». Но то ли Ани была плохой ученицей, то ли к некоторым вещам невозможно подготовиться.
Полгода. Нужно вытерпеть всего лишь полгода. А потом свобода. И деньги — единственное, что способно защитить женщину в мире, принадлежащем мужчинам.
Все равно поздно кричать: «Нет, я не согласна!»
Несколько лет как поздно.
Она прошла по комнате. Красиво и дорого. Когда-то ей, девчонке с заводской окраины, интерьер агентства казался подобием сказочного дворца. Потребовался год, чтобы понять: бархат и позолота, чучела и хрусталь в таком количестве — кичливы и нестерпимо вульгарны.
Демоны знали меру. Роскошь салона была спокойной, даже неброской, но за этой сдержанностью угадывались деньги. Очень большие деньги. Шелковые обои с муаровым тиснением, ковер, в котором ноги утопают по щиколотки. Сукно бильярдного стола смотрелось дороже того, что пошло на мамино праздничное платье. И рояль… Полированное трехногое чудовище.
Почти бездумно Ани откинула крышку, коснулась клавиши. Высокий и тонкий звук медленно растаял в воздухе, оставив послевкусие с ноткой легкой грусти. Пальцы пробежались по черно-белым пластинам, взяли первый неуверенный аккорд. Настроено…
Ани любила музыку. Сбегала в нее, как в спасительный оазис, прячась от мерзости окружающего мира.