Прочтя часть его вырезок, я не мог не признать, что на этот раз он действительно напал на крупную жилу необычайных фактов.
Один водитель автобуса слишком поздно заметил высунувшуюся прямо перед ним на дороге верхнюю половину туловища человека. Когда он остановил автобус и, весь в холодном поту, вылез, чтобы посмотреть, что осталось от пострадавшего, ему не удалось обнаружить никаких следов несчастного случая. Какая-то женщина, свесившаяся из окна, чтобы посмотреть вниз на улицу, вдруг увидела прямо под собой голову другого человека, занятого тем же самым, только этот человек свешивался прямо из капитальной кирпичной стены. В лавке мясника из цементного пола высунулась, словно нащупывая что-то, пара человеческих рук. Минуты через две они снова исчезли в полу без малейшего следа, если не считать ущерба, нанесенного деловым интересам мясника. Один рабочий-верхолаз вдруг заметил рядом с собой странно одетую фигуру, стоявшую прямо в воздухе без всякой опоры, — после чего рабочего пришлось срочно спустить вниз и отправить с провожатым домой. Еще одна фигура была замечена на железнодорожном полотне, на пути стремительно мчащегося товарного поезда. Когда поезд прошел, никаких следов несчастья обнаружено не было.
Пока я пробегал глазами по газетным сообщениям, Джимми стоял надо мной, пыхтя как паровоз от нетерпения. Мне было достаточно только сказать «Хм».
— Вот видишь, — подхватил Джимми. — Что-то происходит.
— Допустим, — осторожно согласился я, — но что?
— Зона проявления ограничена, — значительно проговорил Джимми и развернул план города. — Я отметил здесь места происшествий, и ты можешь убедиться, что они имеют определенную направленность. Где-то внутри этого круга помещается «фокус нарушений».
На этот раз ему удалось изобразить голосом кавычки, и он ждал появления на моем лице признаков удивления.
— Вот как, — сказал я. — Нарушений чего?
Он не счел нужным ответить на этот вопрос.
— У меня уже сложилось определенное представление об общей причине всех этих явлений, — внушительно сказал он.
Это было вполне в его стиле и не исключало того, что через час это представление могло полностью измениться.
— Так поделись им со мной, — попросил я.
— Телепортация! — провозгласил он. — Вот что это такое. Рано или поздно для нее должно было придти время. И вот теперь уже кто-то это осваивает.
— Хм, — произнес я.
— Конечно, — сказал он, наклоняясь вперед для большей убедительности. — А как иначе можно все это объяснить?
— Да, но если тут имеет место эта телепортация, или телепортаж, или что-то в этом роде, то обязательно где-то должен быть передатчик и какое-то подобие приемной станции, — заметил я. — Вряд ли можно как-то так «передать» предмет или человека, чтобы он мог воссоздаться в любом месте.
— Но мы просто ничего об этом не знаем, — сказал он. — Кроме того, это-то как раз я и имел в виду, когда говорил о фокусе. Передатчик должен находиться где-то в другом месте, но эта зона, видно, служит ему фокусом.
— Если это так, — заметил я, — то у этого передатчика довольно паршивая настройка. Интересно знать, что происходит с человеком, которого «приняли» так, что в середине его туловища проходит кирпичная стена.
Но внимание Джимми никогда не задерживалось на деталях.
— Без сомнения, это еще начальная, так сказать, экспериментальная стадия, — сказал он.
Вряд ли сознание этого факта может облегчить положение объекта эксперимента, подумал я, но не стал углубляться в этот вопрос.
В этот вечер я впервые и, в общем, напрасно обратил на это внимание Салли. Дав мне ясно понять, что она не верит этим сообщениям, она тут же добавила, что если это правда, то тут попросту кроется какое-то очередное изобретение.