- Но вы же не можете перевозить мертвых младенцев вот так - в сумке, в пассажирском классе.
- Младенца так везти значительно дешевле, чем грузовым самолетом. Ему всего лишь неделя. Он же мало весит.
- Но ведь должен быть гроб, а не дорожная сумка.
- Моя жена не доверяет иностранным гробам. Она считает, что их делают из непрочных материалов. Она женщина с определенными традициями.
- Так это ваш ребенок? - Под влиянием обстоятельств она, казалось, готова была выразить сочувствие.
- Ребенок моей жены, - поправил он.
- Какая же разница?
- Существенная разница, - ответил он печально и перевернул страницу "Nice-Matin".
- Вы имеете в виду...? - Но он погрузился в колонку, повествующую о заседании Лайонз-Клаба в Антибе и довольно-таки революционном предложении, сделанном членом клуба из Грасса. Она еще раз перечитала письмо от "обнимающей Берты", но оно не смогло завладеть ее вниманием. Она продолжала украдкой посматривать на дорожную сумку.
- А вы не думаете, что могут возникнуть неприятности на таможне? спросила она через некоторое время.
- На таможне я, конечно, должен буду предъявить его, - сказал он. Ведь он вывезен из-за границы.
Когда они приземлились точно по расписанию, он попрощался с ней со старомодной учтивостью: - Я получил удовольствие от нашего полета. - На пропускном пункте (проход номер 10) она следила за ним с каким-то болезненным любопытством, но потом она увидела его в проходе номер 12 для пассажиров с ручной кладью. Он что-то серьезно объяснял чиновнику, в нерешительности склонившемуся с мелом в руке над дорожной сумкой. Потом она потеряла его из виду, потому что ее собственный инспектор настаивал на досмотре содержимого ее сумки, в которой находилось несколько незаявленных подарков для Берты.
Генри Купер первым вышел из аэровокзала и нанял машину. Хотя плата за такси росла каждый год, когда он уезжал за границу, это был один из его экстравагантных жестов - не дожидаться автобуса из аэропорта. Небо было затянуто тучами, а температура - чуть выше точки замерзания, но шофер был в состоянии эйфории. У него был лихой компанейский вид; он рассказал Генри Куперу, что выиграл в карты пятьдесят фунтов. Обогреватель жарил вовсю, и Купер открыл окно, но ледяной воздух из Скандинавии охватил его плечи. Он снова закрыл окно и попросил: - Не могли бы вы выключить обогреватель? - В машине было жарко, как в нью-йоркском отеле во время снежной бури.
- На улице холодно, - ответил шофер.
- Видите ли, - сказал Генри Купер, - у меня в сумке мертвый младенец.
- Мертвый младенец?
- Да.
- Но ведь он, - сказал шофер, - не почувствует жары, не так ли? Это мальчик?
- Да. Мальчик. Я беспокоюсь, как бы он... не испортился.
- Они сохраняются в течение длительного времени, - продолжал шофер. Вы даже не представляете себе. Дольше, чем старики. Что у вас было на ланч?
Купер несколько удивился. Ему пришлось мысленно вернуться к ланчу. Он ответил: - Carre d'agneau a la provencale.
- Карри?
- Нет, не карри; котлеты из баранины с чесноком и зеленью. А потом яблочный пирог.
- И я не удивлюсь, если вы выпили что-нибудь.
- Полбутылки rose. И бокал бренди.
- Вот вам и пожалуйста.
- Я не понимаю.
- Со всем этим в желудке вам не может быть хорошо.
Реклама фирмы "Жиллетт Рейзорс" была еле видна в холодном тумане. Шофер забыл или отказался убавить обогрев, но некоторое время он хранил молчание, может быть, размышляя на тему жизни и смерти.
- Как умер маленький страдалец? - спросил он наконец.
- Они так легко умирают, - ответил Генри Купер.
- Часто говорят правду шутливым тоном, - сказал шофер несколько рассеянно, потому что, стремясь избежать столкновения с неожиданно появившейся машиной, должен был резко свернуть, а Генри Купер инстинктивно положил руку на сумку, чтобы поддержать ее.
- Извините, - сказал шофер. - Не моя вина.