Девушка села в машину и убедилась, что все ее коробки, сложенные на заднем и пассажирском сиденьях, были все еще закреплены. Она упаковала все, что у нее было в машину еще вчера, и обнаружила, что все в хорошем состоянии. Бедно, но цело. Ей было двадцать пять, только рассталась с парнем, без работы, родители умерли, и все, что у нее было, уместилось в салоне «Тойоты Камри». Так почему же не пойти и не умолять дать ей работу в закрытой школе в этой глуши?
Что ей терять?
Когда она не смогла найти ни одного хорошего ответа, то завела машину и направилась в Маршал. Гвен открыла в телефоне фото нарисованной карты и поехала в школу. Въезд на Лексингтон Лэйн так зарос плющом, что Гвен проехала его, когда ехала первый раз. Со скоростью пять миль в час, она, наконец- то, разглядела крутой поворот. Она проехала две мили через свод из деревьев, отбрасывающих тени и пропускающих солнечные блики на дорогу.
- Красиво... - вздохнула Гвен, завернув за угол, и перед ней предстала школа. Она ожидала увидеть сверкающую современную, промышленную новую школу, а вместо этого, перед ней предстал тюдоровский замок, возвышающийся над каменными стенами, покрытыми мхом, не менее чем на двенадцать футов в высоту. Единственный проем в стене был в конце дороги. «Академия Уильяма Маршала» - с трудом можно было прочесть на надписи из кованого железа на верхушке высокого арочного проема при въезде в школьный двор с дороги. С одной стороны арки был повешен герб из сияющего серебра. Она смотрела на герб очень долгое время - Гвен не была уверена, как долго. Но что-то удерживало ее от продолжения пути, и что-то удерживало вернуться назад.
Страх. Назвала она то, что держало ее на месте, словно огромная невидимая рука уперла кончик пальца в ее капот. Она представила, что, если нажмет педаль газа, колеса не смогут сдвинуть машину с места и лишь беспомощно прокрутятся в грязи.
- Приди в себя! - приказала Гвен сама себе. Она узнала этот страх, потому что чувствовала его прежде. Это не было тревогой, как утверждали доктора. Это не было панической атакой. Это не было плохим воспоминанием. Это была перемена. Всю свою жизнь, когда она стояла на пороге грядущих перемен, то замирала и тряслась. Ее первый день в колледже, первое свидание с Кэри, ее первая ночь с Кэри, ее первая работа учителем... Каждый раз, ступая на новую ступень жизни, она сталкивалась с ужасом этого первого шага. Это была дорога в лесах, она была твердой, как казалось. Но все же, Гвен так же могла пройти по канату через весь каньон над пропастью, так сильно она дрожала, таким ощутимым был ее страх. Неизвестность находилась за этими воротами, маня и отталкивая ее одновременно. Она не знала, какому чувству больше доверять.
Краем глаза девушка что-то заметила. Блеск шерсти и черные глаза - казалось, оно неслось сквозь машину. С криком, Гвен нажала педаль газа, и машина рванула с места, словно пуля из ружья. Шины сцепились с гравием, машина заскользила в сторону, и за секунду, которая показалась еще короче, чем секунда, металл скривился, закапала кровь, и ее ноздри заполнил запах дыма. Олень, совершивший подвиг, смотрел на нее стеклянными глазами, настороженно, глаза, которые смотрели, но, все же, не видели ее. Одним мощным прыжком он исчез, так же быстро, как и появился.
Так же, как и Гвен.
Гвен приходила в себя постепенно. Она открыла глаза только для того, чтобы почувствовать, как сознание отправляет ее назад в забытье.
- Отдыхайте, - послышался голос, мужской голос, властный и непоколебимый. Она сделала, как и велели. Ни на что другое она не была способна.
Когда Гвен проснулась снова, то не пыталась открыть глаза. Вместо этого, она использовала другие чувства, чтобы оценить ущерб. Она поняла, что ее тело цело, и никакие иголки или трубки не входят и не выходят из ее вен. Боль была локализована с одной стороны ее головы. Больше ничего не болело. Она задавалась вопросом, было ли у нее сотрясение. Галлюцинации могут быть вызваны сотрясением? Она слышала нереальные сказочные голоса вокруг себя.
Первым она услышала мужской голос, взрослого властного мужчины, англичанина. Англичанин? Да, с точностью можно было сказать, что это говорил чопорный и образованный англичанин.
Но другие голоса, отвечающие ему - моложе, испуганные, почему-то звучали с восхищением.
- Как она здесь оказалась? - спросил мальчик.
- Хотел бы я знать, - ответил мужчина.
- Она будет жить? - послышался другой мальчишеский голос.
- Мы можем ее оставить? - поинтересовался другой.
- Возвращайтесь в класс, - сказал мужчина, и никто не посмел ему возразить. - Дайте ей поспать.
Гвен снова заснула, а когда очнулась, то пришла в себя полностью. Она смогла открыть глаза, пошевелить головой и увидеть где была и что с ней.
Похоже, с ней все в порядке. Нет сломанных костей. Пара порезов. Несколько шрамов. Но где она находилась - это... было загадкой.
Она лежала на кровати, огромных размеров с белыми простынями, с резным богато украшенным изголовьем из орехового дерева, на ней было покрывало из парчи насыщенных тонов зеленого и золотого, и лампа от «Тиффани» на прикроватной тумбочке с ее стороны. Все вокруг кричало о том, что эта комната, в которой она очнулась, была в собственности и распоряжении мужчины.
Гвен заставила себя встать с кровати, издав при этом стон недовольства. Как долго она пролежала? Почему ее принесли сюда, вместо того, чтобы отвезти в больницу? Позади закрытой двери спальни висело элегантное овальное зеркало. Она выглядела как обычно. Были лишь несколько царапин вокруг ее левой щеки, и белая повязка наложена на висок. Когда она провела рукой по волосам, то посыпались кусочки стекла.