— Становится прохладно, и солнце скрылось за тучами. Надо ехать домой.
Почти всю дорогу они молчали. Подснежники в его шляпе увяли, а она потеряла свои во время схватки. Когда перед ними показался Сазерлей, Адам вдруг заговорил, словно после долгого раздумья:
— Не беспокойся, в ближайшее время свадьбы не будет. Я перенесу ее на неопределенное время под каким-нибудь предлогом, как ты просила. Тебе необходимо ухаживать за матерью и бабушкой.
Она посмотрела на него благодарно:
— Спасибо. Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал. Значит, мы теперь некоторое время не будем видеться с тобой.
— Напротив, — отвечал он с улыбкой, — утром я принял приглашение Уокера поужинать вместе с ним.
— Но меня могут и не пригласить.
— Тебя пригласят. Мне кажется, он полагает, что мы сегодня договоримся о нашей свадьбе.
Переодеваясь в своей спальне, Джулия уронила на пол один подснежник. Он каким-то образом зацепился за ее платье. Она подняла его и поставила в вазу с водой. Цветок не вызывал у нее сентиментальных воспоминаний о проведенном на природе дне. Просто она любила все живое и красивое. Проходя вечером мимо резной решетки, она остановилась и притронулась рукой к вырезанному на ней подснежнику.
Когда она вошла в Королевскую гостиную, там уже сидели Мейкпис и Адам, одетый в темно-красный бархатный камзол. Их взгляды встретились. Приветствуя друг друга, молодые люди живо припомнили все события этого дня. Мейкпис с гордостью рассказывал о паре охотничьих собак, приобретенных этой зимой. Но когда до восьми часов оставалось всего несколько минут, бросил на часы нетерпеливый взгляд, указывающий на то, что он поджидает Анну.
Как только часы пробили восемь, в коридоре, ведущем в зал, послышался шорох платья. Мейкпис прошествовал к двери и распахнул ее. Затем отступил назад, как бы не веря своим глазам. Анна вошла в зал элегантной походкой, одетая в ослепительное платье эпохи королевы Елизаветы. Цветы, вышитые на корсаже, сияли, как разноцветные драгоценные камни, шарообразные рукава украшала изощренная вышивка. На шее был прозрачный кружевной шарфик. Чрезвычайно глубокое декольте почти до сосков обнажало ее грудь, украшенную ожерельем из белого жемчуга. Вслед за ней по коридору поспешали испуганные Мэри и Сара, которые слишком поздно увидели ее в таком наряде и уже не смогли остановить.
Мейкпис заревел, как бык:
— Прочь с моих глаз, мадам! Вы позволили себе нарядиться как шлюха, в моем доме!
Она, казалось, не слышала его слов и, как сомнамбула, продолжала свой путь, глядя ничего невидящими глазами. Джулия отметила, что никогда еще мать не была такой красивой и такой незащищенной. Она вдруг вспомнила, что говорила Анна о том отрезе шелка, который подарил ей Майкл. При этом мать упомянула и елизаветинское платье.
Адам, вмиг сообразив, в чем дело, поклонился Анне:
— Вы выглядите весьма элегантно, мадам.
В ее сознании на миг словно распахнулся занавес — она узнала молодого человека и протянула ему руку для поцелуя.
— Рада вас видеть, сэр. Вражда между нашими семьями должна прекратиться.
— Анна! — взревел Мейкпис, обезумев от того, что посторонний мужчина мог видеть ее грудь. — Иди к себе и надень что-нибудь приличное!
Он кинулся к ней, чтобы вывести из зала, но Адам схватил его за руку:
— Нет, сэр. Не прикасайтесь к ней! Она находится в трансе. Пусть о ней позаботятся женщины.
Джулия обняла мать за талию.