Реджина вдруг вспомнила, что когда-то читала — шугаринг был известен на востоке с древних времен и был обязателен не только для женщин в гаремах, но и для высокопоставленных мужчин в банях. Ибо жара и гигиена.
Если у него еще и попка настолько же совершенна…
Джина хмыкнула своим мыслям и обошла композицию по кругу. О да-а!
— Ну что же, ваше султанское величество… это будет интересно, — прошептала она юному султану в ухо, подойдя «с тыла» и собственническим жестом прижав его к себе. Черт возьми, это было очень… очень возбуждающе, особенно когда он вздрогнул и снова возмущенно замычал.
— Если будешь послушным мальчиком, удовольствие придет быстрее, — Реджина нежно прихватила губами мочку его уха, потом поцеловала чуть ниже, по линии волос. — Будешь непослушным, игра продлится дольше, зато интереснее! — и она звонко, хотя и не очень сильно шлепнула свою добычу по напрягшейся округлой ягодице, наслаждаясь ощущением наполненности в ладони, чуть сжала, погладила…
— Во всяком случае, тебе уже не скучно, правда?
Она даже отпустила жертву и обошла конструкцию еще раз, чтобы насладиться не только свирепым рыком сквозь кляп, но и яростно сверкающими глазищами. Судя по всему, плененный султан вспоминал все кары мира и пытался их озвучить.
— Очень мило, спасибо, — безмятежно улыбнулась женщина, проводя кончиками пальцев по его плечам… по груди, задевая соски и спускаясь ниже, ниже… — Мне тоже приятно, что ты меня вызвал. Я давно мечтала о таком красивом мальчике для игры. И твое грозное рычание мне тоже очень нравится. Это так возбуждающе… ты, наверное, меня поймешь — покорные игрушки очень быстро надоедают, верно? Так что сопротивляйся… Да, вот так! У тебя необычайно красивые глаза, особенно когда ты ими так гневно сверкаешь…
Все это Реджина нежно нашептывала своей жертве, не переставая исследовать его тело кончиками пальцев, легко-легко, словно прикосновением пера, или же более настойчиво, ощупывая, оглаживая, обрисовывая каждую мышцу.
Распятый в раме мальчишка действительно сопротивлялся и излучал прямо таки вселенскую ярость и злость. Но Джину это уже не могло остановить. Наоборот, нереальность происходящего, смешиваясь с настоящим сопротивлением, которого, увы, почти не бывало во время игровой добровольной сессии, пьянило крепче самого дорогого коньяка.
Но одного сопротивления уже было, пожалуй, мало. И женщина, продолжая ласкать распятого парня легкими, дразнящими прикосновениям, постепенно «сужала круги», подбираясь к самому сокровенному.
— В беспомощности и потере контроля есть своя прелесть, — мягко объяснила она замершему на мгновение юноше, плавно опускаясь перед ним на ковер и почти касаясь губами гладкого лобка. — Ты не можешь ничем управлять, зато можешь сполна насладиться, не думая ни о чем, потому что думать за тебя буду я.
Горячее дыхание скользило по медленно наливающемуся желанием члену. А его хозяин, зажмурившись, мычал явно что-то из серии: «А пошла ты на….!!! Или в….!!!», но его тело, похоже, взбунтовалось и уже само льнуло к женским рукам, к губам…
— Я примерно это и собираюсь сделать, — со смешком заверила Реджина. — Но вот насчет закрытых глаз — это ты умница, это правильно.
Она снова прищелкнула пальцами, и плотная шелковая повязка на глазах погрузила жертву в темноту.
— Так тебе будет проще сконцентрироваться на том, что ты чувствуешь, — объяснила мучительница. И спокойно отступила, пережидая приступ паники, позволяя жертве биться и вырываться из пут, пока Асад не обессилел и не обмяк, повиснув на руках и тяжело дыша.
— Я не могу причинить тебе вред или угрожать твоей жизни, помнишь? — тихо прошептала Джина ему на ухо, снова обходя сзади, обнимая и прижимаясь к нему всем телом. — Я здесь потому, что ты захотел необычного удовольствия.
Парень замер на секунду, словно обдумывая сказанные женщиной слова.
— Умный мальчик, — похвалила Реджина. — Но непослушный, избалованный и вредный. Все, как я люблю…
Решительно ей нравилось поддразнивать пленного султана — именно потому что он так забавно и возмущенно вскидывался. Но вскоре снова замер под опытными и нежными руками, которые очень быстро находили самые чувствительные места на его теле и дарили самые чувственные прикосновения. Возбуждая, дразня, лаская. Поглаживая подушечками пальцев или легонечко проводя ногтями, почти без нажима, а потом чуть сильнее, до мурашек, до едва заметной дрожи.
— Так все гораздо острее ощущается, правда? — Реджине нравилось шептать чуть слышно, с придыханием, интимно и чуть-чуть иронично. Злости на мальчишку уже не было, новообретенные «магические» способности четко указывали на то, что она действительно с какого-то перепуга джинн из кольца. А значит… значит, вернется домой.
Мужское тело под ее руками уже не сопротивлялось, ему было все равно, что там думает под повязкой и кляпом хозяин. Оно льнуло, извивалось, вздрагивало и тянулось за необычными и действительно непривычно острыми ласками.