Интересно, дают инвалидность за потерю пальца на ноге? — подумалось почему-то Иринке. Да, с таким нервным кошаком и до инвалидного кресла недалеко. В следующий раз он порвет хозяйке какую-нибудь жизненно-важную артерию… Иринка с горечью усмехнулась. На счет «хозяйки» — это была смешная шутка.
Работа биохимиком на коммерческом производстве дезинфицирующих средств Иринке даже нравилась. Иногда. Не об этом, конечно, вчерашняя студентка биофака мечтала, штудируя в институте молекулярную, медицинскую и органическую и патологическую химию, молекулярную биологию и неврологию…
Но здесь платили неплохие деньги за довольно простую работу и вдобавок хорошо и бесплатно кормили, а там, где было интересно, хоть и была призрачная надежда когда-нибудь продвинуться дальше мэнээс и заняться чем-то перспективным, понадобились бы долгие годы, а то и десятилетия работы за идею, жалкие гроши и довольно поганенькие обеды в столовке… Нет уж, желудок и остальной кишечный тракт Иринка вдоволь нагробила еще в общаге и универе, хватит. У нее не казенное нутро. Да и за съемное столичное жилье теперь уже одинокой, приезжей, к тому же очень в меру симпатичной и слегка склонной к полноте девушке платить как-то надо.
Хорошо хоть «чемодан без ручки» от бывшего не успела нажить. Иначе тогда бы — совсем край-тоска и никому-никому не нужна в большом и чужом городе, хоть и со «смыслом в жизни»…
Иринка тяжко вздохнула, рассеянно глядя на ритмично шевелящиеся уши полосатого бандита, нагло поглощавшего незаслуженный «Доктор Клаудер», дожевала круассан с сыром, наспех разогретый в микроволновке, и запила вкусным горячим кофе из любимой темно-зеленой кружки. На кофе она не экономила, тем более, что знала, из чего и как делают растворимый. Взгляд на часы на микроволновке быстро вывел девушку из задумчивости. Иринка ойкнула и, звонко брякнув чашкой о видавшую виды стальную мойку, схватила со стола айфон и побежала одеваться.
Бежать вниз по эскалатору «Коломенки» в это безрадостное утро Иринке без конца мешали какие-то невероятных размеров в обхвате бабки в тулупах и с железобетонными тележками, наверняка туго набитыми просроченной тушенкой «госрезерва». Иринка краем уха слышала, что где-то на Нагатинской со склада его сбывали по дешевке, за сущие копейки. И потому в последнее время, все пенсионеры города, а по Иринкиным ощущениям — так и всего замкадья, с пяти утра ломились на тот злосчастный склад. Чтобы чуть позже, гружеными, атаковать метро в самый час пик. Непреходящий вялотекущий кризис…
Поезд в нужную Иринке сторону как раз подошел к платформе. В очередной раз больно ударившись истерзанной ногой о нестерпимо жесткий «госрезерв» и шипя сквозь зубы на вдохе, Иринка, наконец, соскочила с эскалатора. Не сбавляя скорости — в надежде успеть под жизнерадостное дикторское «осторожно, двери закрываются!» — девушка запрыгнула в крайнюю дверь последнего вагона.
И провалилась.
Иринка, пребывая в диком до немоты ужасе, решила, что случилось именно то, чего она безумно боялась в последнее время — в вагоне взорвалась бомба. И значит — это всё.
Конец!
Выходит, они всё врали, все эти знатоки потустороннего! Насчет взлететь над телом или его ошметками, которые вряд ли покажут в новостях… И насчет безучастного разглядывания прежней себя и окружающих или их ошметков… И насчет тоннеля и света в его конце. Какой, к черту, тоннель, когда она… Падает!
И такой пакостно-восторженный голос, уносясь куда-то вверх, стремительно затихая и снижая тональность до баса, продолжил загробно вещать: «Следующая станция — Ту-у-у…»
Стоп! Что это еще за «Ту-у-у»? И куда можно падать в многокилометровой толще земной коры, в самой верхушке которой метростроевцы годами едва-едва выгрызают узкие тоннели взрывчаткой и всякими бурами? — пронеслось в ее голове. — Получается, и здесь наврали — о твердом нутре родной планеты?!
Но Иринка падала. И это, по всему, действительно выходила даже не драма, а настоящая трагедия!
Кажется, прошла целая вечность. Это что… космос?! Звезды? Или это искры полетели из выпученных глаз? — Иринка попыталась зажмуриться, но тело не слушалось, даже веки… Она только и могла, что слегка вращать глазными яблоками. Но ведь тело было на месте! Эти покалывания в пальцах рук и ног, будто затекших после бесконечно долгой неподвижной позы…
Откуда-то сверху, — должно быть, Иринка успела перевернуться в пустоте, — с бешеной скоростью начала расти планета, красивая, серебристо-голубая… Не Земля, точно! Незнакомые очертания континентов, вернее, одного — странной формы, похож на огромные крылья бабочки, разложенные под небольшим углом к экватору с небольшой перемычкой посередине… Да, виды не оставляли сомнений в чуждости мира. И закатное солнце (или это восход?), огненным кольцом охватившее крутые бока планеты, все же как-будто белее… И целых две луны! Вокруг Иринки появилось свечение — атмосфера… Если падать с такой скоростью, то от Иринки не останется и мокрого места… Но страха почему-то совсем не осталось… Все чувства усохли, ушли куда-то. И вообще, как я дышу? — подумала вдруг она, но тут же забыла эту глупую и ненужную мысль.
А потом Иринку в одно мгновение поглотили бесконечно густые белые облака, вместе с вращающейся планетой стремительно убегавшие в ночную тьму.
Ми-ха насилу вырвался из черного и тягучего сна, в котором не было ничего приятного, и приподнялся на локте. На столе вибрировал умник. Ми-ха на автомате накрыл его широкой ладонью, ориентируясь в темноте по звуку и слабому отсвету экрана, но тут же, зашипев, отдернул руку. Умник молчал, а светил и вибрировал, точнее, подпрыгивал как ужаленный, амулет. Вдобавок он раскалился почти добела. Сэд, баба! — подумал Ми-ха и потянул к себе талисман за цепочку. — Не люблю убивать баб, пусть даже нелюдей.
Которую ночь он спал, не раздеваясь, только скидывал осточертевший амулет. Потому, рывком встав с продавленного дивана, Ми-ха лишь стащил со стола тяжелую от начинки нательную переноску собственного изобретения, продел руки в лямки и на ходу застегнул ее на груди. Накинув жесткую клепанную кожанку, он, не включая нигде свет, проверил на ощупь наличие увесистых колких ма-слят в левом кармане, прочей нужной мелочи — в правом, затем, бесшумно ступая, шагнул из своей съемной дыры в гулкий бесконечный коридор на сто восьмом этаже высотки на окраине Полиса и тихонько прикрыл дверь.
Выходя, он мельком взглянул на розовые огоньки часов на плите — три ночи. По ночам падают самые отпетые и упорные на «не хочу умирать». Зато намного меньше зевак, рискующих схлопотать ма-слят или подручный предмет, не сильно уступающий им по скорости. Ми-ха недобро усмехнулся, вспомнив свист того рваного болта в сумраке продмарка, едва не стоившего ему всего.
Держать свою тачку в Полисе было накладно. Особенно, не имея постоянного и приличного заработка. Тем более — со статусом «воска». Поэтому Ми-ха всегда брал такси. И теперь он ткнул вызов такси на умнике, владелец которого и не подозревал, что его личным кодом пользуется кто-то еще. Главное — менять коды лохов почаще и не светить особо тратами…
— Куда едем, бро? — спросил робот-водитель, по внешнему виду Ми-хи определив представителя молодежной тусовки, склонного к неформальному стилю общения. Ми-ха усмехнулся. Пусть будет так — на то и расчет.