Кровавый Топор потешался над ним всю дорогу до города.
– Что, подыскиваешь себе жену? – смеялся он. – Только эта-то уже замужем!
– Мне стало жаль их, только и всего, – сказал Йон.
– А не следовало бы, – прорычал Кровавый Топор. – Ты не услышишь от них и слова жалости, когда у нас, фермеров случается плохой урожай. Они беспокоятся только о себе, и мы должны поступать также.
***
Гора денег Йона становилась все выше, по мере того как становились все выше посевы на полях Эйильсстадира, но время сбора урожая подошло к концу. Фермеры поблагодарили Йона за его великолепный солнечный свет и сказали, что ждут не дождутся, когда следующей весной, когда они станут сеять новый урожай, можно будет снова покупать у него свет.
– А я жду не дождусь, когда снова смогу продавать его вам! – ответил Йон.
– Как до тех пор собираешься распорядиться своим свободным временем? – спросил его Кровавый Топор.
– Думаю, что, наверное, отправлюсь куда-нибудь, где тепло. Возможно, в Рим?
– Слышал, в это время года там хорошо. И они почти совсем избавились от чумы!
Но едва он собрался осуществить задуманное, как его снова посетил Тюр.
– Снова все бросаешь, а? – сказал Тюр, входя к нему в комнату как раз в тот момент, когда Йон одевался.
– Господи Боже! – вскрикнул Йон, подпрыгнув за ширмой. – Прекрати уже так делать!
– Ты упускаешь блестящую возможность, – сказал Тюр. – Разве ты не хочешь стать до неприличия богатым?
Йон оглядел комнату, задрапированную в шелка и обставленную дорогой мебелью. Золотые монеты до верху наполняли сундук в углу.
– Я и так богат до неприличия! – заявил Йон.
– Ты мог бы стать самым богатым человеком в Исландии, если бы не был такой тряпкой.
– Не понимаю, о чем ты, – сказал Йон. – У меня уже получилось продать им солнечный свет, который они могли бы иметь и бесплатно, но теперь сезон сбора урожая закончился, им вообще не нужен солнечный свет, ни за деньги, ни даром!
– Ты что, ничему не научился? – сказал Тюр. – Без разницы, что им нужно. Им всего лишь нужно хотеть это.
– Но они не хотят этого.
– Пока нет, – сказал Тюр, – но это можно исправить.
И он сел рядом с Йоном и зашептал что-то ему на ухо. Когда Тюр закончил, Йон поскреб подбородок и сказал: