Я, 'призрак истин' о былых веках нашёл,
И написал как смог рассказ:
А ты - читатель, сам решай что получилось ...
- Смотри Ждан, смотри сыночек и запомни всё... - Это был голос матери - он слегка дрожал и был еле слышен - как будто звучал сквозь трудно проницаемую пелену. - ... Запомни этих предателей Лютичей - их роду надобно отомстить: этого требует... наша правда...
- Охолонь Умила, твой сын ещё слишком мал для этих дел! - Грозный, раскатистый голос дядьки Трацкона, наоборот, звучал мощно и властно - как у всех людей привыкших повелевать. - Подумай сама, о какой мести руками твоего дѣтя (дитя) может идти речь - женщина?! Одумайся! В нашем роду и без твоих детей, найдется, кому постоять за родовую честь - а эти подлые предатели, ещё потеряют своих лучших охотников и воинов! Об их подлом предательстве ещё узнают все соседи! Все будут знать о том, что они слишком легко нарушают союзный договор. И всё это будет сделано так, как требуют наши уклады.
Княжна, на укор родича своего мужа никак не отреагировала - стояла как вкопанная: но уже молча смотрела с крепостного вала на покачивающееся тело своего казнённого мужа: - 'С ним не должны были так мерзко поступать, ведь он был воином, и был достойным пасть от железа, а не так‟.... - Её глаза были полны горьких слёз: но при этом, ни один мускул не дёрнулся на её окаменевшем от горя лице. Она обеими руками прижимала к себе своих младших сыновей - не позволяя им посмотреть на своего повешенного отца. Ждан же был первенцем, и поэтому, он как самый старший сын стоял рядышком с матерью, и видел всё. Его взор попеременно перемещался то на тело повешенного отца, то на чёрные, густые дымы, подымающихся в небо, это горели выселки и селения дальних родичей, которые располагались неподалёку от осаждённого города.
Годславович, также как и его мать стоял неподвижно, и по причине своего малолетства, дал волю слезам, которые катились ручьями по его щекам. Маленькие кулачки мальчишки самопроизвольно сжались, да так не по детски сильно, что даже побелели костяшки пальцев; закушенная нижняя губа кровоточила, но мальчонка не чувствовала боли; его взгляд, был не по возрасту жёсткий - он цепко наблюдал за злым, нечестным ликованием в стане врага. Да, они - вражины: тем временем неистово радовались своей неправедной победе и глумились над защитниками, выкрикивая в их адрес разные непристойные реплики...
- Мама, я всё понимаю, эти Даны и Велеты восстали против тятькиного брата Дражко, следовательно, и всего нашего рода. - Сипло проговорил мальчишка, которого звали Жданом. - Также я понимаю, что они жаждут мести и поэтому выбирают самых достойных из мужей нашего рода.... Но мамочка, зачем они поступили так подло с моим папой? Зачем они обманули? Зачем выманили его в свой лагерь и подло убили? Да и ещё у всех на виду. ... Ведь боги ... они ... они всё видят...
Мальчонка, от возмущения не мог найти подходящих слов и вскоре замолчал, он по-детски растерянно развёл руками так и стоял как онемевший. Впрочем, никто таки не ответил на его вопросы - не до того было людям окружавшим его. Мать по-прежнему стояла как изваяние, закрывая руками глаза его младших братьев. А находящийся рядом с ними дядька (воспитатель) Трацкон, как и все защитники города, стоял с обнажённым торсом: и как все находившиеся рядом с ним воины общался с богом-громовником. Они все просили победу и обещали принести ему великое жертвоприношение - если только выживут в этой сече. Немного погодя, дядька окончил свой диалог с Перуном, и с улыбкой посмотрел на своего воспитанника, потрепал своей крепкой - мозолистой рукой его русоволосую голову и проговорил спокойно и по-отечески тепло:
- Давай Ждан, уводи отсюда свою мамку с братьями - сеча, это дело для воев.
Затем посмотрев на Умилу, также спокойно обратился к ней:
- Светлая Княжна, и ты не стой здесь, иди с детьми в дом старейшины и там ожидай исхода сражения. Не смей своим присутствием мешать нашим воям.
- У-у.- Послышался сдавленный, отрицательный ответ - более похожий на стон.
Умила Гостомыславна несогласно покачала головой - при этом, она по-прежнему не сводила своего опустошённого взгляда с тела своего мужа. Трацкон тяжело вздохнул и также деловито - рассудительно продолжил:
- Уйди отсюда Гостомыславна. Твоё нахождение здесь, только во вред нашим воинам - они будут вынуждены постоянно отвлекаться, оглядываться, не угрожает ли тебе с детьми кто из врагов. Сколько их тогда из-за этого зазря поляжет? Ты об этом подумала? А?
На сей раз ничего не ответила овдовевшая женщина, а только неспешно повернулась и, отпуская детей: слегка подтолкнула их в нужном направлении - мол, скорее уходите. Её младшие сыновья, без возражений, взявшись за руки, стали послушно спускаться с вала. Они шли медленно - не по-детски тяжко переставляя свои ножки. Можно сказать - брели, низко опустив свои зарёванные мордашки. После чего, женщина тяжело вздохнула и молча, поочерёдно поклонилась в пояс всем воям находящимся не подоплёку. Также отрешённо - как заворожённая: княжна, взяв за руку старшего сына, и только по привитой с детства привычке выступая словно пава, направилась следом за послушно уходящими детьми.
Бывалый воин и его товарищи также поклонились ей в ответ. Но Трацкон не стал долго смотреть в след неспешно удаляющейся княжне: а как ни в чём небывало продолжил готовиться к своему главному бою с бунтовщиками и своими бывшими союзниками. В данный момент его больше всего беспокоили изменники Лютичи, и несправедливая гибель князя от их рук. Он морщил лоб, кусал губу и всё думал, думал: как противостоять этой тёмной силушке, стоящей возле города и насколько долго город продержится после увиденного бесчинства:
- Да, долго Даны не могли взять наш славный город Рерик приступом. Всё-таки неплохое место было выбрано нашими мудрыми пращурами. Справа нас надёжно прикрывает Варяжское море и отвесный - неприступный берег, слева мелководный залив, по которому невозможно подойти к берегу на боевых кораблях - хотя у врага кораблей то и нет. Вот они все стоят - прямо перед нашими стенами. Да и мы не слабы. Но сегодняшняя потеря нашего князя и подлое предательство союзников - существенно изменили расклад сил. Правильно ли я расставил бойцов на валу и по улицам града? Поможет ли исправить положение задуманная мной конная контратака? ...
И вот свершилось, - начался неравный, беспощадный бой. Неизмеримо долго шла эта священная для обороняющихся Ободритов схватка за своё 'родовое гнездо‟. Волна за волной враги накатывали к городским стенам, кто из них не пал на подступах, лезли на крутой вал - норовя преодолеть защитный частокол. Но через некоторое время враги отходили под градом стрел, оставляя на поле брани своих убитых и раненых воинов. А во время одного из этих отступлений из правых ворот вырвался конный отряд под воеводством лихого рубаки Дико. И ворвались его всадники во вражий стан - влетели буквально на 'плечах‟ отходящего противника. Рубили, топтали копытами коней; кружили смертельный хоровод, не встречая достойного сопротивления. Славно они там прошлись - даже удалось подпустить 'петуха‟: но враг опомнился и предатели Лютичи сумели противопоставить всадникам Ободритов своих конных воинов. Тяжко было наблюдать со стены, как на глазах таял отряд храбрецов. Ни один из этих молодцев так и не смог вернуться назад. Все полегли - все до единого...
Хорс, устав наблюдать за тем, как в яростной сече, одни люди убивают и калечат других, спешил поскорее уйти на закат - 'на рога Чернобога'. Ему было тяжко, горестно, больно смотреть на истерзанную землю - слишком много за сегодня произошло убийств и поэтому образовалось много прорывов из Нави: немало нечисти вылезло через эти дыры на Явь. Витают слуги Чернобога вокруг места брани и наводят морок на тех, кто обильно проливает на землю матушку человеческую кровь. И видимо поэтому, стали ещё уязвимей для чар Моры защитники города - с гибелью вожака, надломился в их душе стержень.
Вскоре настал момент, когда никто из защитников города больше не стрелял из луков своими короткими, в основном отравленными стрелами. Враг подобрался настолько близко, что можно было сражаться только на мечах и копьях: да и стрелы у многих воинов давно закончились. Немного погодя, в нескольких местах недруг преодолел защитный частокол и там, противники сошлись в ближнем, беспощадном бою. Бились лицом в лицо: глаза в глаза - сражались в черте самого города. Обильно окропились деревянные мостки человеческой кровушкой: скользил по ней всякий, кто ступал в эти алые лужи - скользил и падал. Но, не все из упавших людей могли подняться - многие падали от страшных боевых ран. Горожане, сопротивлялись как могли, кто чем мог, тем и разил коварного недруга. Кто-то из жителей, бился на мечах; кто-то топором; а некоторые из защитников: сражались кузнечными молотами, цепами и серпами - это были земледельцы и ремесленники, ставшие бок о бок с ратными мужами. И смерть, жала среди этих ополченцев, особо богатый урожай.
Небо на западе окрасилось кровавым багрянцем: когда во дворе старейшины неожиданно, прямо из-под земли, появился Тишило - молодой пастушок тихоня. По жизни, юноша был таким безобидный и покладистым, даже через чур. Ибо, всякий мог им понукать - не только родичи постарше, но даже и сверстники. А этот веснушчатый крепыш: улыбаясь, добросовестно выполнял всё, что от него требовали: правда, ровно на столько - насколько ему это позволял его ущербный разум. Временами, когда было особо скучно и местные сорванцы знали, что их не видят взрослые, то они подтрунивали над Тишилой. Озорникам доставляло большое удовольствие убегать от незлобивого недоросля - которому кроме как пасти коров, в роду больше ничего не доверяли. И вот, этот улыбчивый крепыш вылез из потаённого хода, и никому ничего не говоря, стремглав побежал в город - где в данный момент, разнося по округе звон железа и стоны умирающих, шёл ожесточённый бой. Только старейшина рода, увидев появление юноши, чему-то улыбнулся и неспешно погладил своей некогда сильной - а ныне сучковатой, одряхлевшей рукой, седую, длинную бороду. Умила же, изводясь от переживаний за детей: сидела на большой деревянной колоде и, прижимая к себе младших сыновей. Было заметно, как женщина нервно прислушивалась к доносившимся до её слуха звукам яростного боя. Поэтому, она и не обратила особого внимания на пробежавшего мимо неё отрока. В её глазах читался страх за судьбу своих детей и одновременно решимость стать на их защиту - пусть даже ценой собственной жизни. Княжна, монотонно покачивалась взад, вперёд, и в основном смотрела себе под ноги, и время от времени что-то тихо нашептывала своим отпрыскам.
Ваша оценка очень важна
Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- РњРѕР№ Р В Р’В Р РЋРЎв„ўР В Р’В Р РЋРІР‚ВВВВВВВВРЎР‚
- Viber
- Telegram