— Плывет медленно, — шепнул Зебулон старому Харви. — Там могут быть спрятаны люди, запросто. — А потом, шагнув на освещенное место, Прескотт сказал громко: — Подплывайте медленно и спокойно, незнакомец, и держите руки на виду!
Лайнус Ролингз сделал последний гребок, и дальше каноэ плыло по инерции. Он видел на заднем плане стоящих женщин, а в тени под ближайшим деревом заметил отблеск света на ружейном стволе. Другой человек, едва заметный, прятался, присев на корточки, на ближнем плоту. Только эти двое действовали так, как должен действовать в подобных случаях мужчина.
«Фермеры, — подумал он. Если они собрались на запад, то наверняка потеряют волосы. Кроме, может, этих двоих.»
— Попридержите свои пушки, — сказал он как бы между прочим. — Меня зовут Лайнус Ролингз, я голодный, как волк и мирный, как старая тетушка Элис.
Харви спустился к воде и подозрительно глянул на тюки под оленьими кожами.
— Что это у вас тут?
— Бобровые шкурки. — Однако, когда Харви шагнул ближе, чтобы получше разглядеть груз, Лайнус повторил, но теперь более низким и холодным голосом: — Я сказал: бобровые шкурки!..
Харви колебался — он все еще не избавился от подозрений, но и угрозу в тоне Ролингза хорошо расслышал.
— Что это вы такой обидчивый… — раздраженно сказал он.
— На западе, — отвечал Лайнус, — слово человека не подвергают сомнению. — Увидев в глазах Харви недоверие и понимая, что это новичок в здешних местах, он добавил более дружелюбным тоном: — Там, к западу от здешних мест, у нас маловато законников и нотариусов, так что если человек дает вам слово, вы ему верите. А если оказывается, что слово человека ненадежно, то этот человек — конченый… ему никто не станет доверять, никаким бизнесом он заниматься не сможет, нигде… Поэтому, — продолжал Лайнус, продвинув каноэ вдоль плота и выходя на берег, — если назовешь человека лжецом, то без стрельбы не обойдется.
Он привязал каноэ, а когда выпрямился, то увидел, что рядом со вторым мужчиной стоит девушка. Она была тоненькая, но этак красиво округленная, и осанка такая… уверенная, гордая — это ему понравилось… она напоминала молодую олениху на краю поляны.
— Мне никогда не доводилось видеть бобровый мех, мистер Ролингз, — сказала Ева. — Вы не могли бы показать мне одну из ваших шкурок?
— Ну-у, мэм, в таком случае…
Он встал на колени на краю плота, отвязал сыромятные ремешки, которые держали попону из оленьих кож, и вытащил из-под нее бобровую шкурку. Мех был густой, коричневый, блестящий. Когда Лайнус выпрямился и протянул шкурку Еве, она в первый раз поняла, какой он высокий.
В его лице просвечивал добродушный, слегка подтрунивающий юморок — и это ей сразу понравилось, но была в нем и какая-то хладнокровная, спокойная сила-такой она раньше не видела ни в ком.
— Какой мягкий, — сказала Ева, — вот уж действительно мягкий!..
— Это первосортная шкурка.
— А мы боялись, что вы окажетесь пиратом, — сказал Харви. — Нам про них столько наговорили…
— Проходите, поужинаем, — добавил Прескотт, — да и познакомимся. Нам будет здорово интересно послушать рассказы про западный край.
Ева протянула шкурку Лайнусу, но он мягко оттолкнул ее обратно.
— Это подарок. Оставьте ее себе, мэм.
Слишком ошеломленная, чтобы поблагодарить его, она стояла, прижимая мех к щеке, и смотрела, как он идет к костру рядом с ее отцом — высокий, сухой…