Добравшись до места, где индейцы перебрались через поток, он остановился и подождал, пока напьются лошади. Потом спешился и напился сам, пройдя на несколько шагов выше по течению от того места, где пили лошади. Поднялся с земли — и услышал выстрел.
Он замер на месте, прислушиваясь.
Далеко ли? Полмили? Миля?
Хрипло рявкнул второй выстрел, за ним последовали еще три без перерыва, чуть не сливаясь друг с другом.
Он поднялся в седло, пересек речушку и поехал дальше, стараясь держаться в тени деревьев. Местность впереди чуть поднималась, вода прорезала в холмике глубокое русло. Здесь он отъехал от ручья немного в сторону, двинулся вверх по склону и остановился, когда глаза его оказались выше гребня возвышенности.
Перед ним лежал просторный, поросший травой луг площадью акров триста, а то и больше. С левой стороны ручей впадал в небольшой пруд — очевидно, разлившийся перед бобровой плотиной; вода отражала солнечные лучи и вспыхивала искрами, когда ветер поднимал рябь. Дальше, за лугом, речка снова бежала через долину к узкому проходу на противоположном ее конце.
В этом месте стены гор поднимались почти на тысячу футов, взбираясь крутыми склонами к гребням. Человек мог бы влезть на эти склоны практически в любом месте, но для лошади они были непреодолимы.
Клубок синеватого дыма висел над серебряной от росы травой, а ярдов на пятьдесят ближе отчаянно билась в траве раненая лошадь.
Сначала Лайнус больше ничего не увидел. Утро было тихое, молчаливое, оно будто выжидало… в воздухе еще оставалась легкая прохлада, хотя солнце над хребтом уже светило ярко. Индейский пони в последний раз взбрыкнул ногами — и издох. В лучах солнца кровь на плече у него сияла ярко-алым цветом…
А потом он заметил индейца. Когда юта пошевелился, Лайнус сразу увидел и остальных двоих — его внимание резко обострилось. Все трое лежали к нему спиной и смотрели в сторону луга.
Очевидно, индейцы попали в засаду. Лайнус предположил, что они ехали вслед за отрядом арапахов или группой трапперов, не подозревая об этом. Приподнявшись на стременах, он осмотрел участок луга, лежащий дальше убитой лошади; отсюда, с пригорка, видно было хорошо, и он рассмотрел их ясно: пятеро трапперов залегли в «бизоньей яме» — небольшой ложбинке, куда бизоны приходят поваляться в грязи, чтобы избавиться от насекомых. Лошади трапперов, без сомнения, спрятаны среди деревьев где-то на берегу речушки и, по всей видимости, их сторожит человек — или двое.
Недалеко от трупа лошади лежал мертвый индеец. Если раненые и были, то они хорошо спрятались… Нет, индейцы еще далеко не разбиты, их и сейчас остается в два раза больше, чем белых.
Обшарив взглядом местность перед собой, он заметил еще нескольких индейцев. Остальные из этого отряда, должно быть, прячутся среди деревьев у ручья…
Лайнус ничего не мог сделать. Двинуться вперед — значит, подставить себя под удар ютов, а может, и засевшей в засаде группы — они на таком расстоянии вряд ли разглядят, что он белый. Единственное, что оставалось, — ждать… может быть, появится шанс прорваться через открытое место.
Здесь, где он сейчас скрывался, деревья росли редко, порознь, но левее, вдоль речки, лесок был погуще, и речушка извивалась среди деревьев, петляя по узкой долине. Вокруг Лайнуса деревья, хоть и редкие, давали достаточно тени, чтобы надежно укрыться — это было хорошее место. Он оставался в седле, готовый вступить в бой или бежать — в зависимости от того, как будут развиваться события.
Дымок растаял. Эхо выстрелов угасло в каньоне, солнечный свет понемногу распространялся вниз по склону. То здесь, то там разрывы гребня позволяли лучам прорваться на луг и речку.
В кустах неподалеку чирикали и перепархивали с ветки на ветку птицы. Лайнус полагался на них — они предупредят, если какой-то индеец двинется в эту сторону… Он продолжал обшаривать взглядом луг.
И наконец увидел то, чего ожидал. Два индейца ползком пробирались к бизоньей яме. Когда остальные после залпа трапперов бросились наутек, эти двое свалились с лошадей и прикинулись убитыми — именно для того, чтобы напасть отсюда.
Он поднял винтовку и оценил дистанцию. Цель была едва различима, расстояние слишком велико. Он все еще колебался, не решаясь рискнуть — предупредить выстрелом обороняющихся и выдать себя — но тут ударил выстрел из-под деревьев, где, как считал Лайнус, были спрятаны лошади.
Один из ютов хрипло вскрикнул и вскочил на ноги. Тут же из ложбинки ударили две бизоньих винтовки. Пули опрокинули индейца на траву, он какое-то время дергался, но потом ослабел и застыл неподвижно.
Второй юта не двигался, и две пули, посланные наугад в траву, не заставили его пошевелиться.
Лайнус задумчиво жевал травинку и размышлял о том, что бой редко проходит так, как это принято представлять. Минуты открытой схватки под гром выстрелов редки; куда чаще бой идет вот так… редкие, лениво звучащие в тишине выстрелы, а между ними — долгие минуты напряженного ожидания, когда ничего не происходит.