Она почти сменила курс, чтобы приблизиться к границе, затем замерла.
— Эй, а ты коварный тип! — почтительно сказала она. — Ты ведь знал, что я нарочно сделаю назло. И это почти сработало. Но я лишь слегка не в себе. А чтобы влететь в Пустоту, надо быть двинутым на всю голову.
— Может, в следующий раз, — пробормотал он.
Дриада вполне очевидно поддразнивала Ветвяка, её следы подходили довольно близко к границам невозврата. Шаги вели почти до самой линии, потом резко отпрыгивали назад, и снова ближе к ней. Опасность данной сферы отлично сочеталась с напряжением погони. Леспок тоже занимался время от времени чем-то подобным и прекрасно знал, насколько близко следует подходить к Пустоте, чтобы туда не затянуло.
Внезапно его сандалеты не пожелали идти дальше. Он ошеломлённо застыл на месте: в чём дело? Магические сандалеты, как и у всех обувных фавнов, защищали его копыта от вреда и останавливались, только если он собирался вступить во что-то вредное. Но впереди он не видел никакой угрозы.
— Ну, и что с тобой? — спросила Менция. — Устал топать?
— Это не я, — объяснил он. — А мои сандалеты.
— Слушай, а ты начинаешь мне нравиться. Ты почти такой же псих, как я.
— Вряд ли это возможно.
— Благодарю, — на сей раз её румянец имел пурпурный зелёно-пятнистый оттенок, который простёрся вниз по её ногам и тени. — Так почему твои сандалеты стоят?
— Не знаю. Может, ложная тревога.
И всё же раньше они никогда не ошибались. Поэтому он наклонился к своим мохнатым коленям и тщательно обследовал землю впереди. Самая обыкновенная. Здесь росло несколько улыбающихся гладиолухов, счастливейших из цветов, а позади них отмахивался от мух конский хвост. Леспок подумал, не спросить ли его о том, что здесь способно причинить вред, однако язык цветов он понимал не так чтобы очень хорошо, да и в любом случае ответить он мог только ржанием. Так что в конце концов фавн просто поднялся и обошёл подозрительное место.
— Ну, во-от, — разочарованно протянула демонесса.
Но теперь он не мог найти следы. И те, и другие исчезли. Пришлось повернуть обратно — и тогда он увидел. Щепку наоборотного дерева на земле. Уверенность в происхождении дерева объяснялась легко: уголки рта ближайшего к щепке гладиолуха печально поникли. По обе стороны от щепки отпечатались колечки дриадиной подошвы. Нимфа ненароком наступила на неё. Щепка не причинила ей прямого вреда, так как лежала плашмя. Но она точно повлияла на магию самой шлёпки, и она, должна быть, потеряла уверенную поступь.
— Ты что-то заметил, — проницательно резюмировала Менция.
Теперь он видел и кое-что другое: отпечаток галоши рядом с шлёпочной восьмёркой. Фавн осознал горькую правду. Из-за противоположного магического эффекта шлёпки нимфа потеряла равновесие и начала падать за ведущую в Пустоту полосу. Ветвяк столкнулся с ней, удивлённый внезапной остановкой, и она увлекла его туда за собой.
— Да. Им конец.
Жуткий несчастный случай, из тех, что случаются раз в столетие. Щепку наоборотного дерева сюда, видимо, забросил странствующий порыв ветра. Когда она не вступала в контакт с чем-то магическим, щепка оставалась абсолютно безвредной. Затем её внезапное срабатывание — и Ксанф потерял Ветвяка с дриадой навсегда. Им не выбраться из Пустоты. А их деревья будут страдать, потому что бездушное магическое дерево постепенно растеряет и всю свою магию и станет, о ужасная судьба, совершенно обыкновенным. Такая участь, как считали многие, хуже полного исчезновения.
— Извини, — сказала демонесса. — Но это означает, что больше развлекать меня ты не сможешь.
Леспок понятия не имел, где находится дерево нимфы, но знал, что оно страдает не меньше. Он надеялся, что какая-нибудь свободная дриада наткнётся на него вовремя, чтобы спасти. А вот где росло дерево Ветвяка, ему было известно. Но что с того? Он не мог заботиться о двух деревьях одновременно; таким образом эта связь не работала. Он был привязан к сандаловому дереву. И ни один из знакомых фавнов жилища себе не искал. Деревьев росло больше, чем в этих краях водилось свободных фавнов и нимф, поэтому некоторым из обладавших магическим потенциалом деревьев пришлось стать обычными. Грустная правда, а ведь они могли бы столько предложить своим духам-компаньонам.
Потом в его голову пришла новая мысль. Шанс был исчезающе мал, но всё же лучше, чем ничего.
— Ты ведь дух, — сказал он демонессе. — Почему бы тебе не приютить дерево?