На что по привычке отреагировала наигранным возмущением. — Я вас не приглашала!
— А я и не напрашиваюсь. Пройдусь с вами.
— Ладно, — ухватившись за подставленный локоть, указала в нужную сторону. — Только учтите — кофе у меня нет, чая тоже, коллекции скрипок так же и даже марки я не собираю.
Улыбнулся и кивнул, прижав локоть, а заодно и мою кисть к себе, — в следующий раз я все возьму с собой.
— Ага, конечно.
Галя продолжала реветь взахлеб в ванной, натирая тряпкой кафельные поверхности по второму кругу. От чего планы Романа на бурную ночь значительно отодвигались.
Оторвавшись от просмотра фильма «Я робот», мужчина проверил почтовый ящик. Рабочих вопросов было не много, с чем он с удовлетворением разобрался в считанные минуты. Недовольство же вызвало письмо от бывшей пассии. В последнюю их встречу она что-то лепетала о задержке месячных. На что он ответил резко и решительно, что ее задержки это ее проблемы, а сын у него уже есть. Некоторое время она истерила, пыталась дозвониться на его мобильный телефон, потом на рабочий, обещала разорвать их отношения и сделать аборт, если он с ней не свяжется. Но так и не поняла, что связываться с ней он больше не намерен — это пришлось разъяснить, когда строптивица осмелилась позвонить на домашний.
Тогда он жестко пресек ее проклятия и оскорбления и поставил на место. И вот почти спустя две недели, получил новую весть. Не открывая письмо, удалил. Первые две строчки из быстрого просмотра дали общее видение: «Такие выродки как ты, не имеют права на размножение…»
— Ты не первая и уж точно не последняя, — усмехнулся Роман.
Среди прочих проклятий на его род и детопроизводительность, вспомнились слова Анны, когда он пытался наладить контакт: «Твои поступки, предопределяют твою судьбу».
— Женщины в гневе не оригинальны, — вынес он вердикт.
Со злостью вспомнил ее в объятиях другого. И ведь не загнулась после того как он ушел, наоборот — расцвела. От чего захотелось выплеснуть проявившуюся злость, разбить компьютер или наговорить Галке гадостей, а может и ударить пару раз. Ведь это ее обязанность любить мужа так, чтобы он никогда не сожалел об утерянном прошлом. Угождать так, чтобы и налево не смотрел. А если не может, так пусть пеняет на себя.
Весь путь мы шли в полном молчании.
Говорить не хочется, расспрашивать тоже. Нам теперь работать вместе, так что успеется, — оправдала я не свойственное мне речевое затишье. Шах не был против.
Когда до места прибытия оставалось метров сто, он задумчиво заметил:
— Нужно запомнить что ваше «не далеко», разительно отличается от моего «не далеко».
— Да что вы! Тут всего три километра, сейчас еще подъем по лесенке на пятый и я дома. — Чуть не сказала, что сам на основе недостаточной информации решил проводить, так пусть не возмущается, провожает.
— Не может быть всего три, там больше… — тем же тоном ответил он. — Пятый?
— Да, пешочком. — Просунув руку дальше через его локоть, изобразила подъем ладошками. — Вначале одна ступенька, потом вторая…
— Вы шутите?
— Я прогнозирую. — Невозмутимость лучшее средство защиты. — Вы с первой ступеньки на десятую не перелетите… Разве что с чужой подачи. — Прищурилась, припоминая его слова.
— Допустим. — Устало согласился он. — Сколько нам еще?