— Народ прет вовсю. Слышите?
— Слышим. У нас еще двадцать минут, чувак же сказал, — успокоил Мейерхольд. — Поль, у тебя нереально нежные руки.
— Спасибо. А кто вас в Оренбурге гримировал?
— Одна особа с телевидения. Но она с тобой не сравнится.
— Как вобла против стерлядки, — Родос стал застегивать китель капитана НКВД.
— Спасибо! Крутое сравнение! — засмеялась Поля, делая кровоподтеки.
— Он у нас вообще остроумный, — тряхнул кудрями Мейерхольд. — Калом бурит регулярно!
— И помногу. Фу-у-у-у… — Родос протянул руку, пальцы его дрожали. — Чего-то я давно так не мандражил, а?
— Главное — не промахнись! — засмеялся Мейерхольд.
— Ржешь, жопа, у тебя ж всего две фразы, а у меня их вон сколько…
— Ребята, не волнуйтесь, — Поля приступила к новому кровоподтеку. — А на лице не надо?
— Не, чел сказал, что лишнее. Лицо чистое. Кр-р-расивое! Хотя, дома меня та тетя сильно разукрасила.
— По теме, нам же микрофоны положены? — потер ладонями Родос. — С такой-то толпой! Тысячи людей!
— А на что тебе голос дан, Ди Каприо? Ори на полную!
— Придется… Блин, не знаю… — Родос глянул за занавеску. — Москва.
— Да. Столица нашей родины.
— Все что угодно может быть.
— Вот и постарайся, ептеть… Извини, Поль. Спиной?
— Да, повернись.
— Я не про это… — фыркнул Родос, отходя от занавески. — Башку могут проломить. Отморозков много…
— Не дади-и-и-им! — пропел Мейерхольд. — Поля! Какие ты мне красивые синячишки насажала, а? С меня причитается!
— Спина будет еще красивей.