— Хорошо, родная. Так и поступим.
— Береги себя, любимый! — нежно прошептала женщина, обнимая огромного мужчину.
— И ты, любимая! Береги себя.
Боль утихла, и Валенсия вновь стала приходить в норму.
«Тураны, что это было? Мои родители? Но как же так… Что случилось?»
Девушка перевернулась на спину и лежала с открытыми глазами, глядя на звездное небо. Значит, она — дракон? Но как же объяснить, что у нее нет сущности зверя… Как? И что сейчас с ней происходит?
Немного придя в себя, она вздохнула и поднялась с земли. Если заколка так на нее действует, значит… она увидит и то, что случилось дальше с ее семьей. Тураны, у нее есть брат? Родной брат? Или нет?!
Валенсия поднялась и, пользуясь тем, что состояние немного улучшалось, побрела по дороге к таверне. Через три часа она вошла в прокуренное помещение, накинув полог невидимости. Просканировав всех и все, не обнаружила Лузарии. Не растерявшись, она поплелась к барной стойке, где хозяин заведения что-то усердно рассказывал, а все, открыв рот, внимательно слушали.
— Вот и я сам удивлен. Но увели ее быстро… Правая рука верховного кардинала Райдер ее увел. Не понимаю, как такую простушку могли посчитать за неуловимую воровку? По ней было видно, что она трясется от страха.
— Поди, истерику устроила? — ухмыляясь, спросил светловолосый мужчина.
— Наверное, женщины без этого не могут, — скривился второй.
— Не-е-ет, эта молча пошла, даже слова не сказала, — ответил хозяин.
— Странная какая-то…
— Точно! — выкрикнул кто-то.
— Ага…
— Парткардинал Райдер ей сказал, что сегодня на рассвете над ней будет суд, так что все… доигралась воровка.
— Так ей и надо, нечего воровать! — проворчал мужчина с бородой.
— И правильно! — крикнул кто-то с заднего столика.
— Жалко, совсем молодая была, — сказал хозяин таверны, с сожалением посмотрев в окно.
Валенсия от ужаса за подругу облокотилась о край рядом стоящего стола и, не удержавшись, завалилась на него, падая на пол, опрокидывая все на сидевших мужчин.
— Игнат, что за хрень? Твои столы падают! — возмутился черный дракон, которому так не повезло.
— Ты, наверное, сам его перевернул, — сказал мужчина, возмущаясь такой наглости посетителя.