— Да кто ж этого не знает. Сексом, конечно.
Это они еще в третьем классе проходили. Секс, говорили учителя, это способ увеличения в организме количества гормонов счастья, а еще очень хорошая зарядка для сердечной мышцы. То есть, это вещь не только очень полезная, но и приятная. Сексом положено было заниматься взрослым, состоящим в браке. Для того в брак и вступали. Ну, и для детей еще. От секса дети получаются.
— Ишь, какие пятиклашки пошли подкованные! А еще что ты знаешь? — сестра была явно разочарована.
Не удалось смутить младшего братца.
— По программе.
— А ты зна-аешь? — Вика задумалась на миг, чем бы еще уесть мелкого. — Знаешь, что Деда Мороза вовсе не бывает?
Женька опять вздохнул, высоко подняв тощие плечи.
— Вик, а чего ты такие дурацкие вопросы задаешь, а? Давай лучше про будущее поговорим. Я тебе про фантастику расскажу…
— Ха, он тут мне про будущее будет. Да все же и так ясно понятно. Я, наверное, в институт пойду. Потом замуж выйду, и нам тогда отдельную квартиру дадут. Потом я работать буду. Потом, лет через пять, родить надо. Лучше бы сразу двойню, чтобы закон выполнить. И потом, если сразу двойню — большой бонус дают…
Она задумалась, что-то прикидывая и одновременно загибая пальцы.
— А потом мы получим уже две квартиры, и будем жить врозь. И будем по субботам ездить друг к другу в гости. С тортиком! Ага! Моё!
И она отвалила себе на блюдце последний кусок нарезанного заранее пышного светло-желтого с белым сладким кремом торта.
Но Женька совсем не обратил внимания на торт, он задумался о будущем.
Это, выходит, и у него так все будет? То есть, почти так — он же не девчонка все-таки. И у его детей — тоже. И у детей детей, у внуков то есть…
Будут меняться кварталы, дома, квартиры, школы, место работы…
А в целом-то — все вот так. На много лет вперед. Согласно плану-графику. Как папа. Как мама. Как все.
И он задумался, хорошо ли это.
— Ага! — закричала Сашка. — Ага! Я все видела! Вы ели желтый снег!
— Дура! Это мороженое!
— Вам же говорили, нельзя есть желтый снег, — кричала она во всю глотку, боком-боком продвигаясь к самому краю.
И когда Пашка с Петькой, переглянувшись, стали потихоньку расходиться, чтобы зажать ее в клещи, она взвизгнула громко и звонко и, пригнувшись, ринулась вниз на своих коротких лыжах. Для бега, для гладкого бега по лыжне, обычно лыжи выбирали так, чтобы вытянутой вверх рукой доставать их конец. А вот если по плечо, да легкие, пластиковые, да верткие такие, да чуть пошире беговых… Ух, как Сашка неслась в клубах снежной пыли по крутому склону старой балки наискосок и вниз к замерзшему ручью! Пашка перевалился через край и полетел прямо, по крутизне. А Петька прикинул, что и как, и стал съезжать потихоньку боком, в сторону, чтобы перехватить Сашку у ручья.
Ну, и что… Ну и поваляли немного. И не больно вовсе. Снег такой белый, мягкий, пушистый… Лыжи целы, сама цела — чего бабушка опять ворчит?