— Я серьезно, Василий.
— И я серьезно. Папаша, как там мои вещицы?
— Подсохли, — ответил проводник и нерешительно добавил: — Остались бы, в такую погоду заплутать — плевое дело.
— Нет, папаша, мне плутать не годится. Иду на ответственное совещание. Опоздаю — влепят выговор на всю жизнь.
— Конечно, ежели дело служебное, — пробормотал проводник, подавая шубу.
— Я с детства вытвердил, что законы пишутся не для дураков, но про дураков, и с тех пор ежечасно в том убеждаюсь, — заметил Симонов на прощанье. — Выпей хоть стопочку для храбрости.
— Ни в коем случае. Сейчас стопочка — яд.
Теперь дорога определялась проще. На подходе к Ленинску было много разъездов, домики смотрителей, метеорологические службы. В тумане порой тускло светили окна, станционные фонари. Попадались заброшенные на боковушки или просто поставленные в тундре вагоны, превращенные в жилье.
Пройдя населенный пункт Надежный, расположенный в семи километрах от Ленинска, Игнатов наткнулся на закутанного до глаз человека, плутавшего у дороги и что-то кричавшего себе в шарф.
— Чего стоишь на пурге? — прокричал Игнатов, пробираясь к нему и хватая за рукав.
Человек, обрадованный, повернулся спиной к ветру и сдвинул шарф.
— На минуту вышел и заблудился! — крикнул он.
Игнатов засмеялся, но не услышал своего смеха.
— Помоги дорогу найти, — прокричал человек, снова отворачиваясь от ветра. — Где дом?
— Дом твой позади. Ты топаешь прямехонько в тундру.
— Сделай одолжение, проводи, одному до дома не дойти.
Укрывшись в сени своего дома, человек стал приглашать Игнатова зайти в комнату.
— У меня чай горячий, еды полно, — убеждал он. Ну, зайди на полчасика, отдохни.
— Не могу, нет времени, — отговаривался Игнатов.
— Ну, только чайку, с женой поболтаешь, расскажешь, как меня нашел.
— Нельзя. Чай недавно пил. Прощай, друг.
— Прощай, чудак.