Таково было первое впечатление.
Чуть позже, в том же году, Стеннес и Гитлер познакомились в мюнхенском салоне. Хелены Бехштайн. Эта фамилия (как «Бекштейн», марка музыкального инструмента) знакома сегодня, даже более, чем историкам, тем, кто увлекается фортепьянной музыкой. Муж фрау Бехштайн, фабрикант, был рояльных дел королем. Но отнюдь не любовь к музыке сводила собиравшихся в салоне влиятельных персон. Стеннеса и Гитлера представил друг другу все более симпатизировавший национал-социалистам генерал Людендорф — со времен первой мировой идол германского офицерства. Разумеется, до союза с дьяволом было еще далеко. Но Людендорф подталкивал к нему Стеннеса, выражая надежду на то, что он с Гитлером поладит.
Со временем они стали общаться. Когда Гитлер останавливался в Берлине, оба часто завтракали вместе в отеле «Сан-Суси» на Линкштрассе. А послеполуденный чай пили втроем: Вальтер приходил со спутницей. Позже Стеннес вспоминал: «Он говорил без пауз о делах, которые наметил свершить. И, надо заметить, он действительно сдержал почти все обещания. Спустя пятнадцать лет, в Китае, я часто·читал в газетах про те вещи, о которых он говорил нам за чаем».
Было ли вовлечение Стеннеса в сферу влияния Гитлера неизбежным? Думаю, нет. Но оно было вполне объяснимым׳. Придя с фронта, Стеннес вдруг с ужасом осознал, что война для Германии не закончилась. Она превращалась в гражданскую. И хотя на ней не было фронтов, повсюду возникали спорадические очаги волнений и мятежей. Но, помимо внутреннего врага, которого Стеннес видел, прежде всего, в коммунистах, оставался и враг внешний. Часть Германии, по условиям Версальского договора, была оккупирована войсками союзников. Флаг Королевского британского военно-морского флота развевался над Рейном. На Германию постоянно оказывалось внешнее давление, чтобы добиться еще большего ее национального унижения и изоляции. Для Стеннеса все это стало войной на два фронта.
Где, в чем, посреди, царившего в Веймарской республике хаоса, мог найти себе опору он, убежденный правый монархист? Конечно, он искал ее во фронтовом товариществе, в окопном братстве. Но, оказывается, и новые власти искали в нем опору: социал-демократы (и лично «сильный человек» в партии, министр внутренних дел Пруссии Карл Северинг) востребовали Стеннеса раньше, чем нацисты. Ему было предложено создать в структуре полиции безопасности элитное подразделение — роту особого назначения, которая, на казачий манер, называлась сотней.
Людей Стеннес подбирал с особой тщательностью. «Гражданская война, — говорил он, — это нечто совершенно отличное от «нормальной» войны. Из сотни хороших фронтовых офицеров для нее могут оказаться пригодными, может быть, двое. Потому что на гражданской войне нельзя доверять никому».
В самое короткое время — к январю 1920 года — Стеннес создал полностью моторизованное спецподразделение, в распоряжении которого находились даже бронеавтомобили, что было открытым вызовом положениям Версальского договора. Боевая готовность была доведена до такой высокой степени, что рота с тяжелым вооружением и трехдневным запасом провианта могла выступить на марш в течение семи минут. Делегации полицейских чинов из Копенгагена, Стокгольма и других европейских столиц цокали языками во время визитов.
Впрочем, вскоре Стеннес получил новое предложение. Приняв его, он стал одним из организаторов «черного рейхсвера» — теневого придатка легальной армии, численность которой была строго ограничена диктатом победителей. Вскоре Стеннес создает ударный егерский батальон, где только в пулеметной роте насчитывалось тридцать восемь кавалеров «железного креста». Помимо этого, в его задачи входила организация саботажа и диверсий на территориях, занятых оккупационными войсками. На конспиративном языке это называлось «активной частью пассивного сопротивления в Рурском бассейне». Стеннес наравне с подчиненными выдалбливал полости в кусках угля, закладывая в них взрывчатку. В результате были выведены из строя четыре локомотива. «Партизаны» Стеннеса уже строили планы настоящей рельсовой войны…
И опять новое предложение. Фатерланд позвал капитана Стеннеса на самолет. Правительство вдруг стало активно поддерживать «спортивные аэроклубы» — с целью подготовки резерва для не существующего (пока) «люфтваффе». Стеннес совершил даже два полета на воздушном шаре, один из которых завершился на тогдашней границе с Польшей. После первичной подготовки Вальтеру предстояло на долгое время отправиться в таинственную страну Россию, где на новейших советских машинах он должен был обучаться мастерству военного пилота. Но этой задумке не суждено было сбыться. Стеннеса посетила целая делегация друзей-ветеранов, от которых он услышал: «Так не пойдет, Вальтер. Ты нужен здесь, в Германии». Он не смог отказать.
У нас пишут, что весной 1923 года Стеннес окончательно примкнул к Гитлеру и занялся организацией штурмовых отрядов в Берлине и на севере Германии. Это вовсе не так. В подтверждение приведу хотя бы один факт. Летом того же года Гитлер предложил Стеннесу принять участие в печально известном «пивном путче», который он на пару с Людендорфом организовал в ноябре. Якобы «примкнувший к ним» Стеннес отказался.
Еще факт. В 1925 году, уже после того, как Гитлер был выпущен из тюрьмы Ландсберг, их отношения возобновились. Гитлер настаивал на том, чтобы Вальтер вступил в НСДАП. Ему нужны были личности, за счет которых можно было бы поднять престиж партии в обществе. Стеннес не поддавался искушению почти два года. Для него это было время мучительных раздумий. Левые, правые, центристы — все постепенно дискредитировали себя своей политикой. Фигура престарелого Гинденбурга как «отца нации» поблекла после двух лет его президентства, и он уже грозил отставкой. Уже влиятельные социал-демократы заявляли: «Если бы в Германии была возможна диктатура на десять лет, то это следовало бы считать благом».
И Стеннес решился. Но он не хотел быть пешкой среди нацистов, эдаким «свадебным генералом» в капитанском звании. Весной 1927 гола он с несколькими друзьями поехал в Мюнхен и заявил Гитлеру: «Если вы назначите меня командиром группировки СА «Ост», я пойду с вами. Это единственный пост, который я приму».
Гитлер согласился.
Так Вальтер Стеннес оказался во главе самого мощного (из пяти) территориального формирования штурмовых отрядов «коричневых рубашек», дислоцированных восточнее Эльбы, пересекающей страну наискось — от Дрездена до Гамбурга. В зону ответственности Стеннеса как командира группировки и заместителя начальника штаба СА входили семь провинций, включая Восточную Пруссию, а также столица Берлин. Гитлер доверил своему фавориту мощнейший кулак боевой организации НСДАП. Но Стеннес все еще не был членом партии и не торопился со
вступлением. Это был своего рода нонсенс в национал-социалистском движении и в какой-то степени вызов. Политический отдел партии терпел это почти год, но потом стали возникать проблемы. И Гитлер, проявив принципиальность, попросил Стеннеса «легализовать свое положение в НСДАП». В декабре 1927 года Вальтер Стеннес официально оформил свои отношения с партией.
«Почему я это сделал? У меня не было выбора, — вспоминал он потом. — Люди из окопов 14 тГ0 года хранили верность мне и таким, как я. Но Гитлеру между тем удалось завоевать молодежь. Для нее только он что-либо значил».
Я не хочу делать из Стеннеса ангела. Даже падшего ангела — свалился, мол, в навозную жижу да и крылья распластал. Ангелы не летают там, где копошатся мухи. Конечно, его штурмовики были обязаны маршировать под песни, тексты которых публиковались в геббельсовской газете «Ангрифф» («Атака»), С ее страниц в репертуар берлинских «коричневых рубашек» в 1928 году, к примеру, перекочевала песня о «штурмовых колоннах», готовых к «расовой борьбе». Но примечательно, что в том же году Геббельс публично бросил Стеннесу упрек в том, что он и ему подобные не умеют ненавидеть и срывать маски с евреев. Показателен один эпизод. В 1929 году в Нюрнберге со свойственным только нацистам размахом проходил очередной съезд НСДАП. К этому времени «под ружьем» у Стеннеса находилось уже пять тысяч штурмовиков, готовых принять участие в параде. Перед его началом к Вальтеру подошел петушиной походкой Юлиус Штрайхер, патологический антисемит (как один из главных нацистских преступников он по приговору Международного трибунала закончит свою жизнь в петле — здесь же, в Нюрнберге). Штрайхер заявил:
— В силу моих полномочий гауляйтера (партийного фюрера. — С. М.) Нюрнберга, отряды СА торжественным маршем поведу я.
— Ни в коем случае, — ответил Стеннес. — Вы гражданское лицо, и вам это не положено.
О разгоревшейся дискуссии доложили Гитлеру. Он принял сторону Стеннеса. Это не успокоило Штрайхера, и он продолжал что-то недовольно бубнить себе под нос. Стеннес не выдержал:
— Вы не только гражданское лицо — вы кусок дерьма. Вы преследуете евреев, многие из которых сражались в войну лучше, чем вы. Да я даже в перчатках к вам не прикоснулся бы.
Нет, Стеннес был, конечно, не ангелом, но и не мухой, от которой легко отмахнуться и которую легко прихлопнуть. Это вскоре поняли и другие представители нацистской верхушки. Любопытны характеристики, которые давал им позже Стеннес: