Впрочем, туфли сели как по мерке и оказались устойчивыми. Скрипнув дверью, Галя вышла во двор.
Тут всё знакомо… знакомо, да не совсем. Липа, всегда бывшая тоненьким деревцем, стала огромной, словно прошло лет пятьдесят, да и яблони, густо покрытые бело-розовыми цветами, разрослись, отчего садик выглядел чуть ли не как лес. А вот колодец ничуть не изменился — Галя подошла к нему по засыпанной камушками дорожке, заглянула внутрь, угукнула — гулко отозвалось эхо…
Из дома вышла бабушка, и Галя чуть не ойкнула вслух от удивления: на бабуле был чёрный отглаженный пиджак с золотыми погонами! Мало того: на правой стороне груди два ордена, на левой — медали, десятка два, не меньше!
Погоны? Галя помнила, что погоны были ещё в царские времена. Откуда они появились в этом сне? Да ещё и на бабушке??? А ордена, медали?
Бабушка подошла ближе, и девушка узнала один из орденов — Красная Звезда. Второй незнакомый, с надписью «Отечественная война» по кругу. В честь войны с Наполеоном? Но бабушка её не застала… А медали? Вон «За отвагу»… Бабушка — и отвага???
Сам по себе фантастический сон Галю ничуть не удивлял — она любила читать и Беляева, и Долгушина, и других фантастов — видимо, оттого и сон соответствующий. Больше удивляло то, что всё вокруг выглядело совершенно… обыденным, что ли? Ни храбрых покорителей космоса, ни странных чудищ, ни коварных злодеев — простая, обычная жизнь обычных людей. И от этого становилось немного не по себе, несмотря на тёплый солнечный день.
Бабушка, улыбнувшись, открыла калитку, пропуская девушку на улицу.
— Ленк, как это ты ненакрашенной на улицу вышла, ишо и в таком виде? — раздался ехидный голос, и Галя не сразу поняла, что обращаются к ней. Говорила бойкая старушка — тоже в пиджаке, но без погон, и медалей было гораздо меньше.
Ненакрашенной? Это что, Леночка ещё и красилась перед тем, как куда-то выйти? То-то перед зеркалом была куча разных тюбиков… Странно всё это…
Девушка неопределённо пожала плечами, но старушка, похоже, и внимания не обратила, обращаясь к Леночкиной (или Галиной?) бабушке:
— Привет, Степановна! Чтой-то ты рано…
— Привет, Платоновна! Не хочу на митинг. Шумно… Схожу пораньше, ребят вспомню.
— Это хорошо, — закивала Платоновна. — Прально-прально! Говорят-то много…
Девушка с бабушкой неторопливо шли по краю укатанной деревенской улицы, кое-где подсыпанной щебнем. Галя глазела по сторонам, чуть не раскрывая рот от удивления: вроде привычная улица выглядела совсем не так, как в жизни. Многие дома изменились, каких-то не было, появились новые. Некоторые были заколочены, на месте других высились двухэтажные кирпичные особняки. Ох ты, а это что? Неужели автомобиль?
Таких автомобилей Гале видеть не приходилось — зализанный силуэт с блестящими стёклами, широкие колёса совсем небольшого размера… На овальной эмблемке — надпись «Ford». Ну хоть что-то знакомое, это вроде американская марка — Галя знала, что «форды» послужили основой для ГАЗиков. Ну точно фантастика! А вон ещё одна похожая машина, и ещё… Яркие, как цвета радуги.
Практически у каждого дома с бабушкой кто-то здоровался, перекидывался парой слов. Желали здоровья, поздравляли с праздником… но с каким же праздником?
Громкоговорители тоже не молчали — правда, они были не привычными чёрными рупорами, а небольшими, крашеными серебристой краской, да и было их намного больше. Из них негромко лилась музыка — но незнакомая.
От очередной трели отчего-то стало жутковато:
Галя слушала и не понимала. Неизвестный певец хрипло пел, и пел о войне. Но о какой войне? С кем? В этом полуфантастическом мире была война? Урал — значит, это Советский Союз. Ну да, как же может быть иначе… И деревня знакомая… почти.
Песня закончилась, тихо зазвучала новая, с нотками вальса. Бабушка теребила в руках несколько красных гвоздик. Отделила две, дала девушке:
— Возьми…
Девушка едва сдержалась, чтобы не спросить — зачем. Она уже боялась, что любое неосторожное слово выдернет её из этого удивительного сна.