Фестиваль набирал обороты. Кажется, только позавтракали — и вот уже на интерактивные площадки повалили зрители, поднялся гвалт, детишки лезли на «Тигр», кто-то презрительно фыркал в сторону лагеря реконструкторов американской армии, кто-то фотографировался с «немцами», два старика что-то обсуждали, показывая на Т-34…
А на пригорке, метрах в трёхстах, возвышались белокаменные фигуры мемориала защитникам Родины. Лёха смотрел на них, отгороженных стеной из танков с крестами, и в голове навязчиво крутилось читанное в интернете, язвительно-циничное:
История — штука тонкая, вспомнил Пашка строки из того же стишка. Ну ничего, ведь мы, реконструкторы, как раз и храним историю. Важное дело нам доверено…
Ближе к полудню трибуны уже были заполнены зрителями. Реконстукторы же потянулись на поле — занимать места на позициях. Траншеи откопаны по всем правилам, зигзагом, в несколько рядов, укреплены деревянными столбиками и горбылём. Тут же обосновались артиллеристы — несколько позиций, чуть дальше — командный пункт, в тылу еле видны бронеавтомобили, которые пойдут в контратаку…
На поле тут и там торчат отметки в виде зелёных пластиковых ёлочек — это обозначены закладки пиротехники, к которым ни в коем случае нельзя приближаться, пока они не сработают.
Солнце палило нещадно — становилось всё жарче, и Пашка добрым словом вспомнил Лёху, велевшего набрать воды. Многие в ожидании спрятались за кромку траншей, в тенёчек. Фляги пустели довольно быстро.
Голос диктора был еле слышен, и ориентироваться приходилось на команды, передаваемые по цепочке бойцов.
— Идут… Идут!
Вот и приземистые силуэты «ханомагов», за ними — цепь солдат в серовато-зеленой форме. Рукава закатаны — «немцам» сейчас гораздо жарче, у них мундиры суконные… Команда — и начинается винтовочная пальба, басовито рычит пулемёт на фланге.
— Залегли, пиротехника! — проносится по траншее. Ага, значит, сейчас будет имитация минометного обстрела. Зрителям сверху хорошо видно, как «немецкие» расчёты разворачивают свои шайтан-трубы… а вот отсюда не видать. А может, можно увидеть?
Пашка высунулся из траншеи аккурат в тот момент, когда сработала закладка.
Звуковой удар был не очень сильным, сверху сыпануло землёй… но парню показалось, будто его ударило мощной волной раскалённого воздуха.
Темно… Интересно, почему?
Пашка с трудом разлепил веки. Голова трещала так, словно вчера были выпиты литры спиртного с понижением градуса.
Лес. Он в лесу — потому и кажется, что темно, особенно после яркого солнца. Но… стоп? Что за лес, откуда? Что я тут делаю? И где все?
Парень с трудом приподнялся на локтях, поёрзав, опёрся спиной о какое-то дерево. Пошарил рукой — так, вот она, винтовка. Отлично, а то Лёха голову оторвёт. Каска… на месте. Тощий вещмешок — тут, за спиной. В левой руке зажаты три холостых «гвоздя» — ну правильно, он как раз собирался дозарядиться.
Контузило взрывом пиротехники? Наверное… Куда меня отволокли? И почему тут бросили? И где — «тут»? На территории фестиваля был перелесок, но совсем небольшой, с густым подлеском — а тут подлеска очень мало. И уже… темнеет? Сколько я провалялся? Реконструкция началась в полдень!
Пашка попытался приподняться, но рука сорвалась, и он рухнул на землю, заодно приложившись краем каски о что-то твёрдое…
Очнулся от холода. Было довольно темно, но, судя по свету меж ветвями деревьев, где-то совсем недалеко есть открытое место. Пашка лязгнул зубами… и понял, что голова совершенно не болит — она была чистая и ясная.
— Шуточки, — пробурчал парень, уверенно вставая. — В следующий раз, блин, сам кого-нибудь из вас ночью в лес отволоку…
Злость прибавила сил — шутка, действительно, была неудачной. Небось, собирались прийти за ним с утречка, ещё и поиздеваются, где он провёл целый день фестиваля… А вот фиг вам.
Пашка встал, с удовольствием понял, что чувствует себя совершенно отдохнувшим. Снял каску, нахлобучил на голову пилотку. Сбросив вещмешок, приторочил каску к нему. Забросил винтовку на плечо.