Он сделал низкий быстрый бросок так, чтобы кости упали прямо перед ассистенткой в белых перчатках. Его естественная семерка сложилась, как он и рассчитывал, из четверки и тройки. Краевые точки на них располагались так же, как и на пятерке, только у каждого черепа был один-единственный зуб, а у тройки отсутствовал нос. Это были как бы детские черепа. Он выиграл пенни, то есть доллар.
— Ставлю два цента, — сказал Джо Слеттермил. На этот раз он выбросил одиннадцать очков, шестерка напоминала пятерку, только зубов было три, этот человек смотрелся наилучшим образом.
— Ставлю никель без одного.
Эту ставку разделили между собой два Больших Гриба, обменявшись насмешливыми улыбками.
Теперь Джо выкинул тройку и единицу — четыре очка. Единица с ее единственной точкой, смененной от центра к краю, тем не менее выглядела как череп — может быть, череп циклопа-лилипута.
Он выиграл еще немного, с отсутствующим видом выбросив три десятки весьма нетривиальным способом. Ему хотелось разглядеть, как ассистентка собирает кубики. Ему каждый раз казалось, что ее пальцы со стремительностью змеи проходят под костями, хотя те на ощупь казались совершенно плоскими. В конце концов он решил, что это не может быть иллюзией, хотя кости не могли пройти сквозь креп, ее рука в белой перчатке каким-то образом была на это способна, погружаясь в черную переливающуюся алмазами материю, как если бы ее вообще не существовало.
И опять в голову Джо пришла мысль о дыре размером с игорный стол, пронизывающей землю насквозь. Это должно было значить, что кости вертелись и ложились на абсолютно гладкую плоскую поверхность, непроницаемую только для них. Или, быть может, лишь руки ассистентки могли проходит сквозь эту поверхность, и это превращало в простую фантазию представшую перед мысленным взором Джо фигуру проигравшегося в пух и прах игрока, совершающего Большой Прыжок в этот ужасный колодец, рядом с которым глубочайшая шахта казалась простой оспинкой.
Джо решил, что он непременно должен узнать правду. Без этого нельзя было обойтись, потому что он не хотел иметь никаких осложнений, если в случае критической ситуации у него закружится голова.
Он сделал несколько ничего не значащих бросков, бормоча для правдоподобия: «Ну, давай, малыш Джо». Наконец он взялся за осуществление своего плана. Когда он бросил кости, полетевшие по довольно сложной траектории и давшие ему две двойки, он сделал так, чтобы они отскочили от дальнего угла и остановились прямо перед ним. Затем, чуть-чуть подождав, чтобы очки были замечены, он протянул левую руку к кубикам, на какое-то мгновение опередив бросок руки в белой перчатке, и схватил их.
Ух ты! Джо никогда в жизни не приходилось испытывать подобных мучений и сохранять при этом спокойное выражение лица, даже когда оса ужалила его в шею, как раз в тот момент, когда он впервые запускал руку под юбку своей жеманной, капризной, легко меняющей решения будущей Жене. Его пальцы и обратная сторона ладони болели так невыносимо, будто он сунул их в раскаленную печь. Неудивительно, что на ассистентке белые перчатки. Они, вероятно, асбестовые «И очень хорошо, что я не сделал это правой рукой», — подумал Джо, глядя на появляющиеся волдыри.
Он вспомнил то, о чем говорили ему в школе, то, что наглядно подтвердила двадцатимильная шахта: земля под корой ужасно горяча. Эта дыра размером с игорный стол, должно быть, втягивала этот жар, поэтому любой игрок, совершающий большой прыжок, неминуемо должен зажариться, прежде чем успеет глубоко упасть, и вылететь в Китае сажей, а то и вовсе ничем.
Большие Грибы снова зашипели без малейшего снисхождения к его обожженной руке, и м-р Кости опять побагровел и открыл рот, чтобы прикрикнуть на них.
И снова движение руки Большого Игрока спасло Джо. Пришептывающий мягкий голос произнес:
— Скажите ему, м-р Кости.
— Ни один игрок не может брать со стола кости, бросил ли их другой игрок или же он сам. Только моя ассистентка может это сделать. Правило заведения! — проревел последний.
Джо коротко кивнул м-ру Кости и холодно обронил:
«Ставлю дайм без двух». И пока покрывалась эта, все еще смехотворная, ставка, он назвал сумму, а затем, дурача окружающих, специально стал выбрасывать все время пятерки и семерки до тех пор, пока пульсирующая боль в левой руке не утихла, а нервы снова не стали железными. Сила в правой руке не ослабела ни на минуту, она, пожалуй, даже увеличилась.
Примерно в середине этой интермедии Большой Игрок чуть заметно, но с уважением наклонил голову в сторону Джо, прикрыв бездонные колодца глаз перед тем, как повернуться и взять длинную черную сигарету у самой хорошенькой и наиболее злобно выглядевшей спортивного вида девушки из своего окружения. «Учтивость в каждой мелочи, — подумал Джо, — еще один признак магистра игры, где правит случай». Большой Игрок конечно же имел под своим началом блестящую команду, хотя, обведя всех внимательным взглядом во время очередного броска, Джо заметил человека, который явно в нее не вписывался, — юношу в элегантных обносках, со спутанной шевелюрой, пристальным взглядом и чахоточным румянцем поэта.
Когда он взглянул на дым, поднимающийся из-под низко опущенной шляпы, он решил, что либо огни над столом потускнели, либо цвет лица Большого Игрока был чуточку темнее, чем ему показалось вначале, или — что за дивная фантазия? — что кожа Большого Игрока слабо темнела в течение всего вечера, словно обкуриваемая пенковая трубка. Об этом почти смешно думать: здесь было достаточно жара, чтобы пенька потемнела, Джо знал это по собственному горькому опыту, но, насколько ему было известно, тот весь был под столом.
За все это время ни одна из мыслей Джо о Большом Игроке, ни обычная, ни восторженная, даже в малейшей степени не ослабила его уверенности в сверхъестественной опасности человека в черном, его убеждения, что тронуть того — значит умереть. А если б у него в голове и зашевелились какие-либо сомнения, они были бы моментально развеяны последующим происшествием, от которого у него побежали мурашки по телу.
Большой Игрок как раз положил свою руку аристократа на бедро самой хорошенькой и самой злобной из своих девушек и стал ласково поглаживать, и тут поэт, с позеленевшими от ревности и любви глазами, прыгнул вперед, словно дикий кот, и вонзил длинный сверкающий кинжал в черную атласную спину.
Джо не мог понять, как тот мог промахнуться, но Большой Игрок, не снимая руки с роскошной задницы девушки, сделал движение левой рукой. Джо не мог с уверенностью сказать, воткнул ли он нож ему в горло, ударил ли ребром ладони, применил ли марсианский прием «два пальца» или просто коснулся его, но, так или иначе, парень замер, словно в него выстрелили из ружья для охоты на слонов или из бластера, испускающего невидимые лучи, и рухнул на пол. Двое чернокожих утащили его тело, и никто не обратил на это ни малейшего внимания. Такие эпизоды здесь обычное дело.