Я бы еще добавил: геология — романтическая дисциплина. В ней куда больше неразгаданного, чем познанного. Страстное желание разгадки — мощный побудитель фантазии. Жюль Верн, Артур Конан Дойл и Владимир Афанасьевич Обручев заразили меня романтикой познания Вселенной. Эта романтика родственна нашему мировоззрению, тоже обращенному в будущее от прошлого. Мое увлечение геологической наукой, начавшись в фантастике, вновь привело к ней. Это как виток спирали…»
Да, между человековедением писателя и природоведением ученого нет жесткой границы. Миллиардами нитей срослось человечество с мирозданием, и каждый из нас — микрокосм, неисчерпаемый, подобно Вселенной. Человек и окружающий мир — нераздельные полюса целостного, научного и художественного познания. Когда-то научно-фантастическую литературу интересовал преимущественно мир внешний. Жюль Верн был певцом научно-технического прогресса. Его наследники' вглядываются теперь в двойственное лицо созданной человеком техносферы. В желательные и нежелательные ее дары. Мы должны научиться разумно управлять второй природой. Наше поколение обязано оставить потомкам чистое небо и безопасную землю. На эту тему последняя повесть Александра Шалимова «Мусорщики планеты».
Но нынешняя борьба за сферу жизни — это только часть задачи. Главное в современной научной фантастике — это люди. Люди должны навсегда утвердить человечную меру беспредельных возможностей своего разума.
Вот об этом и рассказывает книга, которую вы прочли. Напечатанные в ней рассказы и повесть освещают моральными ценностями вероятные успехи науки и техники. Писатель предостерегает об опасности капиталистического прогресса для всего человечества и отдельной личности.
Владимир Ильич Ленин придавал большое значение жанру фантастического предостережения. Он советовал одному литератору написать для рабочих роман «о том, как хищники капитализма ограбили землю, растратив всю нефть, все железо, дерево, весь уголь… Это была бы очень полезная книга…» [В. И. Ленино литературе и искусстве. Изд. 3-е, дополненное. М.,1967, с. 644].
Рассказы Александра Шалимова — о вполне реальной опасности ограбления мозгов и душ. Уже сегодня мыслимы электронные устройства, которые записали бы и воспроизвели образы нашей памяти. Художнику, врачу, ученому они послужили бы окном в бесконечную тайну душевного мира. Но через такое окно «специалисты» из какого-нибудь ЦРУ совершали бы духовный обыск, манипулировали бы человеческим сознанием. Подобной цели они во всяком случае добивались в преступных опытах над людьми с применением химических препаратов. Общество, кичащееся правами человека, похоже, не прочь узаконить самое изощренное насилие — над неприкосновенной мыслью и чувством, над свободой воли.
В другом рассказе этой книги, «Наследники», на «законном» основании хотят разъять в электронной машине могучий интеллект престарелого ученого, чтобы поделить его между недорослями из привилегированного слоя. Академику Итуморо удалось заблокировать свой мозг, передать знания и способности достойным ученикам.
Писатель верит в возможности «думающей» техники. Только он убежден, что человек навсегда для нее останется высшей инстанцией. Люди, не сотворите себе кумира! Вы и не заметите, как обменяете свой живой разум на электронное заблуждение. Рассказ «Неудачный эксперимент» саркастичен. Машина делается непререкаемым оракулом вовсе не потому, что в нее удалось перенести личность талантливого ученого. Идолу поклоняются и после того, как в машину тайком «вселяется» честолюбивый интриган. И никто не желает замечать подмены, потому что эксперимент стоил бешеных денег!..
Кибернетические рассказы Александра Шалимова заново выдвигают проблему искусственного интеллекта. Разум — это не только усредненная всеобщая логика. Незаметно для себя мы мыслим и сообща со всеми, и каждый по-своему, особенно. Мыслить — это значит сливать типовой подход к вещам и явлениям, выработанный миллионами поколений, со своим оригинальным опытом и подходом, своим индивидуальным миром. Вероятно, такое двуединое свойство живого разума не случайно: оно отвечает двойственности самого мироздания — всеобщности законов природы и конкретности каждый раз их проявления. Повторима ли машиной вся эта невообразимая сложность, которую мы только начинаем постигать?.
Мысль о ценности каждого человеческого «я» Александр Шалимов совсем по-другому развивает в повести «Приобщение к большинству». Здесь представлено возможное недалекое будущее капиталистической системы. Во все поры общества и государства проникла тайная империя мафии. Невидимая и очень могущественная сила приговаривает каждого, кто осмелился подняться над средним уровнем, к «добровольной» смерти. На Западе организованная преступность уже сегодня утверждает беззаконие на месте закона.
Правда повести, однако, не только в этом. Не зря фашизм планомерно «приобщил к большинству» передовую интеллигенцию, особенно коммунистов. Преступная система только тогда и чувствует себя в безопасности, когда перед ней безликая толпа вместо народа, гордого своими вождями, мыслителями, поэтами. И сама система выдвигает наверх не обязательно самого сильного или самого хитрого. Но непременно того (это было установлено социологическими исследованиями), кто по своим «средним показателям» наилучшим образом отвечает ее устоям, ее правилам игры. Выдающаяся посредственность — знаменательный символ хорошо отлаженной машины подавления.
Прогноз фантастического предостережения Александра Шалимова точен, мне думается, не только для современного западного капитализма. Он оправдался и для восточного лжесоциализма. Прогноз справедлив потому еще, что утверждает неизбежность сопротивления и — это хочет подчеркнуть автор заключительным эпизодом повести — объединения непокоренных.
Будущее не предопределено фатально ходом вещей. В каждый момент настоящего переплетаются различные, порой отрицающие одна другую возможности будущего. В наше время, во второй половине XX века, велика поэтому персональная ответственность каждого за повседневный осознанный выбор желательной возможности, за утверждение лучшего будущего. В этом, быть может, самое важное значение воспитания в себе ясного индивидуального сознания общих идеалов и целей.
Ответственность «за други своя» в конечном счете формирует личность и навсегда останется самой высокой пробой Человека. В минуту трудную Филипп из рассказа «Я, Ксанта, Бука и Фома» припоминает изречение замечательного человека прошлых времен: «Мы будем счастливы только тогда, когда осознаем свою, хотя бы и самую скромную, роль». Нелегко приходит к такой истине Альбин в рассказе «Беглец», попытавшийся было уйти на машине времени от проблем своей эпохи. По-своему выразил писатель мысль об ответственности человека за все в окружающем мире в забавной истории о том, как потерялся из будущего интеллигентный кот Сократ и как вся семья мальчика Ксана устремилась через «горы времени» на выручку.
Александр Иванович любит читать эту современную сказку под названием «Странный гость» на литературных вечерах. Читает он хорошо, с артистизмом, который присущ одаренным педагогам. И надо видеть, с каким сочувствием принимают читатели всех возрастов комически серьезные суждения очень неглупого кота… Гуманизированные животные у Александра Шалимова — образы метафорические. В рассказе «Я, Ксанта, Бука и Фома» содружество человека со зверями и роботами — символ той гармонии, которой должны достигнуть мы — разумные с остальной природой и техносферой в совершенном коммунистическом мире.
Избранные в этой книге произведения написаны в разном ключе, относятся к различным направлениям современной фантастической литературы. «Твердая» научная фантастика естественно перекликается со сказочной, технологическая переходит в столкновение умов и воль. Драматизм нравственных конфликтов окрашен мягким юмором, лукавой усмешкой, сарказмом. Чуткость к смешному, пожалуй, такой же счастливый дар писателя, как чувство меры в художественном слове. Читатель, мне думается, сумел оценить выразительную простоту и художественное полнозвучие прозы Александра Шалимова. В чем-то она близка книгам классиков жанра (не зря они были у истоков его судьбы). В чем-то его поэтический язык запечатлел собственный опыт — ученого, преподавателя, превосходного рассказчика.
Литературное творчество никогда не было для Александра Шалимова изощренной игрой воображения. Человек пытливого ума и разносторонней культуры, он пришел к художественной фантастике как серьезный исследователь жизни. Остросюжетное повествование, которым Шалимов отлично владеет, строится не только на неожиданных поворотах действия. Его рассказы и повести интересны характерами героев, внутренними мотивами поступков. Творчество автора этой книги привлекает оригинальностью вымысла и значительностью темы.
А самое главное, мне думается, в даровании Александра Шалимова — это многогранность содержательного художественного мира — отпечаток разносторонней личности писателя. Ху- дожника-ученого, педагога и журналиста, поэта будущего и бытописателя наших дней, фантаста и землепроходца вместе. Интересы, в общем-то разнонаправленные, они сложились в единую цель жизни. Самым трудным, но и самым счастливым в судьбе Александра Шалимова мне видится то, что его писательская биография вошла в научную, как входят между собой пальцы сцепленных рук. Может быть, в этом — секрет «совместительства», которое длится вот уже четверть века?
Жизнь писателя без берегов. Это не только рассказы и повести; это литературные и публицистические выступления; это очерки и научно-популярные статьи — в газетах и журналах, в разных концах страны и за рубежом. Это работа на радио и телевидении — журналистская и опять же писательская: инсценировки своих произведений, специально написанные радиопьесы… Это нескончаемые встречи и переписка с читателями: алтайцами, крымчаками, дальневосточниками, ленинградцами. Это литературные дискуссии, семинары, заседания. Это общественная работа в Ленинградском Доме писателя.
Сюда, на улицу Воинова, Александр Иванович приезжает по вечерам с другого конца города. С лекций, экзаменов, от кафедральных своих забот. Неизменно подтянутый, заряженный доброжелательным интересом, с искоркой юмора в глазах. Не чувствуя тяжести трудового дня. Или это нам только кажется, его товарищам в секции научной фантастики? Или же так оно и бывает всегда, когда призвания, такие разные, с разных только сторон оплодотворяют общую цель творческой жизни?
Это уже дар общечеловеческий — осуществить собственную многогранность. Гармония духовных возможностей перестает быть привилегией исключительной судьбы. Но это — дар глубоконравственный, то есть — каждодневный упорный труд, нередко на пределе сил человеческих. Зато звездные его часы озаряют жизнь ни с чем не сравнимым счастьем.
А. Бритиков