— Ах, доктор, вы смеетесь надо мною!
— И не думаю, и не смею, но я, право, не знаю, что вам сказать. Вы теперь преисполнились отвращением к вашему супругу и полагаете, что больны…
— Нет, я думаю, что я здорова!
— В таком случае что же мне прикажете делать? Остается поздравить вас с выздоровлением и посоветовать не заболевать вновь… то есть, попросту сказать, не влюбляться…
— Но ведь я связана с этим человеком, доктор! Он имеет права на меня!
— Ну-с, тут уж я решительно ничем помочь не могу: это вне компетенции моей науки…
— Сделайте так, чтоб это прошло!
— То есть лечить вас от здоровья и приворотный корень вам дать? Да его в аптеках не обретается. Вот что, сударыня, — последний вам сказ: отправляйтесь-ка вы к своему супругу и поступайте, как вам душа подскажет, как взглянется… Всего вероятнее, что вся эта история, когда нервы замолчат и улягутся, кончится и решится в самую желательную сторону… без всяких трагедий, разрывов и прочего… Ну, а если нет, если не стерпится и не слюбится, ваше дело, как поступить… Лекарствице от нервов я вам пропишу… Имею честь кланяться!..
Марье Николаевне показалось обидным, что ее состояние объясняют аффектом, движимым чисто физическими причинами. Как весьма многие, она резко разделяла свой физический и духовный мир и придавала влиянию тела на душу гораздо меньше значения, чем обратно. Ей стало и противно, и досадно, что ее отвращение к Иванову хотят лечить насильственной близостью к нему же.
Эта беседа с доктором вспомнилась ей теперь. Она нахмурилась и ничего не ответила Иванову.
Василий Иванович взял в руки свою шляпу и повертел ее в руках.
— Теперь последний вопрос, — сказал он, — где мой ребенок?
— Здесь, в Петербурге.
— Зачем вы привезли его сюда?
— Затем, что я его люблю и хочу иногда видать.
— Он у кормилицы?
— Да.
— Я могу его видеть?
Марья Николаевна задумалась.
— Я не смею отказывать вам в этом праве… вы отец. Но зачем? Я не уступлю вам его!
— Да? Вы так привязались к этому… плоду безумия и насилия? — горько упрекнул он.
— Да. Мне все равно, как он явился. Я выносила его. Я мать.