— А мы нет.
Чувствую — влип. В салоне только что не наблевано, а так — хорошо, уютно; бычки можно прямо на пол бросать, благо, под ногами лужа грязи. Магнитофон выдает что–то забубенно–блатное, такой репертуар, что Шуфутинский кажется уже официозом… Реакция парня за рулем на очередной глухой дворик:
— Гы-ы… Смотри, не туда доедешь…
Выруливаем на Посадскую. Завидя белую машину с синей полосой, рулевой тревожится:
— О, бля, мусора…
Да уж не в угнанной ли машине я еду?! Однако надо поддерживать светский разговор:
— Так откуда вы?
— Далеко! — смеются. — Отсюда не видать!
После паузы:
— Из Кемерово. А ты?
— Из Кургана.
— Ехала девчонка из Кургана, пятерик везла до Магадана, а за нею ехал вслед парнишка, и ждала его в конце этапа «вышка»… — тут же откликается тот, что справа. Я, не уверенный, что запомнил все правильно, повторяю вслух слова, он оборачивается изумленно:
— Чё, музыку любишь?!
И бегло пересказывает продолжение: как кто–то к кому–то лез «на шконку», на нары то есть, а финал истории грустный, как у Шекспира:
— В общем, во концовке пристрелил прапорщик зэчку…
Братки заметно проникаются лирическим пафосом исполненной а капелла баллады, в машине воцаряется мрачное молчание. А вот уже и угол искомый, я с облегчением прощаюсь, интересуясь из вежливости, куда им теперь ехать.
— А х… его знает, на Уралмаш, наверное. Да не переживай, доберемся как–нибудь, — и, косясь на мой пакет, тот, что справа, спрашивает:
— У тебя поесть с собой ничё нету?
— Нет. Счастливого пути.
А правда ведь, искусство сближает людей…
Еще не отошедший морально от встречи с гостями из дружественного Кемерово, стою под окнами девятиэтажки и надрываю легкие:
— Алена!