Что поделываешь и из каких ты краев?
— Из Калифорнии, — сказал я, — и ничего не делаю.
— Чего-нибудь задумал?
— Нет, ничего. Так, болтаюсь.
Я выпил половину второго стакана.
— Ты мне нравишься, незнакомец, — сказал здоровый, — и я скажу тебе одну вещь по секрету. Только тихо скажу — парень я, правда, здоровый, но, похоже, мы тут в меньшинстве.
— Валяй, — сказал я, допивая второй стакан.
Он шепнул мне на ухо:
— Техасцы — вшивота.
Я оглянулся и осторожно кивнул: да.
Кулак его еще описывал дугу, а я уже лежал под столиком, одним из тех, которые обслуживались по вечерам официанткой. Я выполз из-под него, обтер рот платком, посмотрел, как надо мной смеется весь бар, и вышел…
В гостиницу меня не пустили. Под дверью лежала газета, а дверь была чуть приотворена.
— Эй, пустите меня.
— Кто такой?
— Я из сто второго номера. Уплатил вперед за неделю. Буковски фамилия.
— Ты не в ботинки обут?
— В ботинки? Какие ботинки?
— Патрульные.
— Патрульные? Какие патрульные?
— Ладно, заходи, — сказал он…
Через каких-нибудь десять минут я уже лежал в постели, окруженный сетями.
Вокруг всей кровати — а она была большая и как бы с крышей — висела сетка. Я задернул ее и лег, как судак. Чувство было чудное, но по тому, как шли дела, я решил, что чудное чувство в моем положении — еще не самое плохое. И словно этого было мало, в дверь вставили ключ и дверь открыли. На этот раз — приземистая негритянка с довольно добрым лицом и неописуемой ширины задом.