И тут пастух понял, что уже начал подчиняться этому голосу и скоро подчиниться совсем.
— Что же стоишь, приблизься!
Эхананан остался на месте.
— Я не буду тебе петь, я не буду тебе играть.
Эхананан не шевельнулся.
— Я предскажу тебе, кем ты станешь.
— Я стану тем, кто победит тебя.
Хозяин шатра тихо засмеялся.
— Ты знаешь слишком мало. Войди в мой шатер и ты узнаешь такое, о чем даже и помышлять не мог.
— Если я убью тебя, этого будет довольно.
— Если ты убьешь меня, ты вечно будешь мучить себя вопросом — зачем я не выслушал его? Что ты теряешь, войди в шатер. И потом, как же ты убьешь меня, разве палкой, но ведь я же не собака.
— А вот как, — Эхаханан одним движением распоясался, и у него в руках образовалась праща. Он вложил в нее камень из ручья и стремительно раскрутил. Сладкоголосый хозяин протянул в испуге руку, было видно, что он быстро говорит. Но пастух, не дожидась, когда он договорит, выстрелил. Камень попал точно в лоб чернобородому, и он сразу же рухнул на спину. Продолжая говорить. Эхананан подбежал к нему, и склонился над телом, встав на одно колено.
— Царь иудейский, ты Царь иудейский. — Шептали губы.
На горе филистимлян началась паника. Те из необрезанных, кто подошел близко к шатру, начали карабкаться вверх по склону к ограде своего лагеря. Напротив, воины Саула широкой, возбужденной толпой неслись вниз по своему склону, размахивая оружием.
— Ты Царь Иудейский. — Шептали губы лежащего, хотя сам он был беспамятен.
Пастух озабочено огляделся, ощупал тело и обнаружил на поясе бородача, под благоуханными греческими одеждами обыкновенный сирийский, обоюдоострый меч. Он был невелик, никак не тянул на три тысячи сиклей по весу, но для задуманного дела годился. Эхананан вытащил клинок из ножен, взял бредящую голову за волосы и несколькими ударами отсек ее. Ионафан, возглавлявший воинов Израиля, бегущих с горы, был уже совсем рядом. Пастух не хотел, чтобы царский сын слышал слова, которые говорит голова.
Эхананан поднял отрубленную голову и показал Ионафану и своим братьям, толпившимся в первых рядах.
— Теперь никто не скажет, что ОН на голову выше любого из воинов Израиля.
Саул ждал Эханана возле шатра. Тот медленно поднимался по горе, неся в вытянутой голове, уже почти не кровоточащую голову. Иоафан шел рядом с пастухом, но все чувствовали, что он все же на шаг отстает от него.
Царь сказал, когда процессия остановилась, и приветственные крики стихли.
— Ты победил Голиафа, как и обещал. Отныне ты будешь называть не Эхананан, но Давид, что значит — любимец!
Приветственные крики вспыхнули с новой силой.