— У Брюса Ли железное алиби, — пробормотал Оленин, размышляя о чем-то своем. — Он вроде умер лет сорок назад. Однако ты прав в другом: этого «спонсора» необходимо установить в первую очередь.
— Товарищ майор, — негромко окликнул Оленина молодой парень-оперативник.
— Что?
— Вот, — он выложил на стол полиэтиленовый пакет, в котором лежало нечто маленькое, продолговатое, темно-красной расцветки.
Брови майора шевельнулись: сначала сдвинулись, потом удивленно поднялись.
— Телефон?
— Лежал под козырьком, у самой стены. Даже не вымок…
— Черт, — от души выругался Бармалей. — Какже мы его пропустили… Ты его не хватал?
— Как сказать… — оперативник виновато кашлянул. — Я его попробовал включить. Он включился.
— Значит, отпечатки тю-тю, — разочарованно протянул эксперт.
— Стоп, — резко сказал Оленин. — Включился, говоришь?
Он осторожно, будто неизвлекаемую мину, взял пакет и еще более осторожно, сквозь полиэтилен, нажал на кнопку.
— А моделька-то дешевая, — пробормотал он сквозь зубы. — Молодые теперь такие не носят, не круто — разве что своим старикам покупают, чтобы те на улице не потерялись… А ты в порядке, — он уважительно взглянул на оперативника. — Мы в этой подворотне полчаса на четвереньках ползали, атакую улику прошляпили. Так, журнал входящих… Последний вызов с неопределенного номера, длительность две секунды… А вот предпоследний — от какой-то Светы. Звонила в 23.10…
Некоторое время — может, три минуты, может, пять — все сосредоточенно молчали. Алеша открыл рот, чтобы подать какую-нибудь реплику, но Силин строго двинул бровями: тихо, Чапай думать будет.
— Любопытно, чей он, — проговорил майор. — Одного из «терпил» или тех, кто им шею свернул?
Он переглянулся с Бармалеем. Тот помедлил, усмехнулся и положил на край столешницы два пальца — средний и указательный, пародируя знаменитый фильм. Силин с секундным опозданием сделал то же.
Оленин нажал кнопку вызова.
На противоположном конце отозвались сразу, несмотря на глубокую ночь.
— Алло, — голос принадлежал девушке. Явно встревоженной, даже напуганной. Алеше отчетливо представилось, как она сидит на диване, бледная от переживаний, с распущенными волосами, в тускло-оранжевом свете торшера в углу комнаты, и сжимает в ладонях чашку с остывшим кофе.
Почему волосы непременно длинные и распущенные, а не, к примеру, короткие и закрученные на термобигуди, «сыщик» и сам не мог себе объяснить.
— Алло, — сказал Оленин.
— Яша? Где ты, почему так поздно?..