— Едрена вошь! — охнул Эдик. — Дополнительный паек сам в руки бежит!
— И то! — поддержал коллег Григорий. И истошно закричал:
— Давай, окружай!! Михалыч, заходи слева!
С диким улюлюканьем, свистом и гиком обалдевшего от подобного обращения зайца погнали по траве. Я готов был от стыда сквозь землю провалиться. Тем более, видел, как из некоторых окон начали выглядывать встревоженные обыватели. До сих пор не пойму, отчего никто из них не вызвал полицию или, на худой конец, представителя организации защиты животных.
…Вернувшийся с ключом Паша открыл квартиру. Предложил размещаться, а сам, забрав Олега, ушел к Свену «решать вопросы». Я подошел к окну: какая она, заграница, пусть и сквозь жалюзи, но зато с высоты птичьего полета?
И застыл в недоумении, ибо остальные, в отличие от меня, дружно …бросились обшаривать комоды и шкафы.
— Класс! — раздался довольный тенорок Эдика.
Он держал в руках явно бывшую в употреблении, однако вполне приличную автомагнитолу. И тут же заговорщицки добавил:
— Вы ничего не видели!
Ближе к обеду вернувшийся Паша полез на антресоли.
— Ни хрена не пойму, прошлый раз оставлял здесь автомагнитолу. Мужики, не из вас ли кто-то пошустрил?
«Мужики» дружно замотали головами: нет, не из них. Промолчал и я — ради чистоты эксперимента.
— Но ведь никому здесь, в Швеции, она не нужна! Аналогичных полно на свалке. Признавайтесь, кто взял?
«Расколоть» пацанов не удалось, и Паша пообещал обеспечить каждому на границе шмон по полной программе.
Перед тем, как мы сели за стол, я вдруг узнал, что «коммунизма» на валютной территории больше не будет: здесь всякий харчуется… отдельно и за свой счет. Неожиданность, конечно, не из приятных, но делать нечего. Открыл одну из двух еще остающихся банок консервов и начал «пиршествовать», стараясь не обращать внимания, как «друзья по несчастью» наворачивают копченых кур, колбасы, балыки из сохранившихся (трескали-то мое!) российских припасов. Признаюсь: именно с этой минуты «новые» не как класс, а как люди, для меня перестали существовать.
Сей вердикт с соответствующим комментарием произношу вслух. Ни один даже не покраснел. Лишь Андрей весело гоготнул:
— Михалыч, останешься и дальше лохом — никогда не разбогатеешь!
После трапезы «пацаны» принялись активно обсуждать, кто сколько пар обуви, костюмов, курток с собой прихватил. «Они что, российскую моду здесь собираются демонстрировать? — недоумевал я. — Или просто, как придурки, ради хвастовства свои гардеробы приволокли?»
О, как я заблуждался! Особенно в части «придурков».
Прозрел случайно, когда на следующий день в одном из магазинов услышал позади свистящий шепот Андрея:
— Сматываем удочки!
Вслед за остальными покинул супермаркет: что за спешка? Из сумбурного разговора, наконец, уразумел: мои попутчики прихватили с собой побольше старой одежды и обуви для «ченча» — обмена на новую. А проще — изощренного воровства.