Он с удовлетворением оглядел комнату, радуясь, что теперь уже никто не уведет его в оконную нишу: вся клика была сыта до отвала,
несколько минут Ругон почти закончил работу. У него была своя манера веселиться, заключавшаяся в том, что он грубо насмехался над своими друзьями, мстя таким образом за
их докучные приставания. В течение пятнадцати минут он был беспощаден к тем самым людям, жалобы которых выслушивал с такой снисходительностью. Он зашел так далеко и был
так резок с хорошенькой госпожой Бушар, что у той на глаза навернулись слезы, хотя она по прежнему продолжала улыбаться. Друзья, привыкшие к замашкам Ругона, смеялись.
Они знали, что дела их обстоят особенно хорошо как раз в те самые часы, когда он пробует свою силу на их спинах.
В эту минуту кто то осторожно постучал в дверь.
– Нет, нет, не открывайте! – крикнул Ругон Делестану, когда тот хотел подойти к двери. – Смеются они надо мной, что ли? У меня и так голова трещит.
Когда стук сделался настойчивей, он процедил сквозь зубы:
– Останься я здесь, с каким удовольствием выгнал бы я этого Мерля!
Стук прекратился. Но вдруг в углу кабинета распахнулась дверка, и, пятясь задом, в нее вплыла голубая шелковая юбка необъятных размеров. Эта юбка, очень светлая,
изукрашенная бантами, задержалась на пороге комнаты; остального не было видно. Слащавый женский голос с кем то оживленно разговаривал.
– Господин Ругон! – повернувшись наконец лицом, обратилась к нему дама, оказавшаяся госпожой Коррер. На ней была надета шляпка, отделанная охапкой роз. Ругон,
направившийся было к дверке с яростно сжатыми кулаками, сдался без боя и любезно пожал руку новой гостье.
– Я спрашивала у Мерля, хорошо ли ему здесь, – сказала госпожа Коррер, лаская взором верзилу курьера, с улыбкой вытянувшегося перед ней. – Вы довольны им, господин
Ругон?
– Ну еще бы, – любезно ответил тот.
С лица Мерля не сходила блаженная улыбка; глаза его были прикованы к полной шее госпожи Коррер. Она, охорашиваясь, поправляла кудряшки на висках.
– Вот и прекрасно, мой милый, – снова заговорила она. – Когда я устраиваю кого нибудь на службу, мне хочется, чтобы все были довольны. А если вам понадобится мой совет,
заходите ко мне утром, вы знаете, от восьми до девяти. Ну, будьте паинькой.
И она вошла в кабинет, сказав Ругону:
– Никто не сравнится с бывшими военными.
Вцепившись в Ругона, она заставила его медленно пройти вдоль окон в другой конец комнаты. Она отчитала его за то, что он не впустил ее. Если бы Мерль не согласился
открыть маленькую дверь, ей пришлось бы, по видимому, остаться в передней? Между тем одному богу известно, как ей нужно повидаться с Ругоном! Не может же он просто уйти
в отставку, не сообщив, в каком положении находятся ее просьбы! Она вытащила из кармана роскошную записную книжечку, переплетенную в розовый муар.
– Я только после завтрака прочла «Монитер». Сразу же заказала фиакр… Скажите, в каком положении дело госпожи Летюрк, вдовы капитана, которая просит о табачной лавке? Я
обещала ей дать ответ на будущей неделе… А дело этой девушки – вы ее знаете – Эрмини Билькок, бывшей воспитанницы Сен Дени, на которой обещает жениться офицер, ее
соблазнитель, если какая нибудь добрая душа даст за ней установленное приданое? Мы подумываем об императрице… A все мои дамы, – госпожа Шардон, госпожа Тетаньер, госпожа
Жалагье, – по нескольку месяцев ожидающие ответа?
Ругон миролюбиво отвечал, объясняя задержки, входя в мельчайшие подробности. Однако он дал понять госпоже Корpep, что ей уже нельзя больше рассчитывать на него в такой
мере, как прежде.