– Я по-прежнему исхожу из вашей невиновности, но в вашей позиции много слабых мест. Вы все время были дома? Кстати, у вас свой дом, не квартира?
– Да.
– Если бы вы ночью решили уйти из дома, услышала бы это ваша служанка? Вы могли бы незаметно выйти, а потом вернуться?
– Вполне. Ее комната в подвальном этаже.
Вульф снова кивнул:
– Ваша позиция весьма уязвима. Когда вы ушли из дома сегодня утром?
– В пять минут двенадцатого. Я хотела быть у вас ровно в половине двенадцатого.
– Когда вы взяли револьвер из спальни мужа?
– Перед самым уходом. Я решила забрать его, чтобы доказать вам, в самый последний момент.
– Сколько человек знало, что вы презираете мужа?
Она пристально, не мигая, посмотрела на Вульфа и промолчала.
– Презирать – ваше слово, миссис Хейзен. По-моему, оно не совсем тут уместно. Людей не убивают или, по крайней мере, не желают смерти только потому, что они вызывают у кого-то презрение. Но не будем углубляться дальше. На это может уйти целый день. Кто знал, что вы презираете мужа?
– Кажется, никто. – Я еле-еле услышал ответ, а слух у меня отменный. – Я никогда никому не говорила об этом. Даже моей лучшей подруге. Правда, она могла догадываться. Да, она явно догадывалась.
– А! – Вульф махнул рукой. – Конечно, об этом знает ваша служанка, которую сейчас, наверно, допрашивают в полиции. Ваш муж был богат?
– Точно не знаю. Но зарабатывал много. Наверное, Барри был богат. Он легко тратил деньги. Дом принадлежал ему.
– У вас есть дети?
– Нет.
– Значит, все наследство достается вам?
Она сверкнула глазами.
– Мистер Вульф, это смешно! Мне ничего от него не надо!
– Я просто пытаюсь понять ситуацию. Итак, вы его единственная наследница?
– Да, он так говорил.