Последний посетитель, получив справку, покинул кабинку беспроволочного телеграфа. Дежурный молча перевел сигнальные огни, а Боб Литль снял с головы приемник и закурил папиросу.
— «Нам-Сити», застигнутый туманом, стал на якорь близ Капа-Бланко, — конфиденциально сообщил он мне, — и старый телеграфный черт занят вопросом, светит ли где-нибудь на океане луна.
Я выпустил клуб дыма и кивнул головой. Эти телеграфные новости давно перестали быть новыми для меня. Литль бросил взгляд на часы и позвонил в динамо-машину.
— Сегодня плохая статика, — сказал он как бы про себя.
— Какая статика? — быстро спросил я.
Литль красноречиво протянул мне приемник.
— Надень это, — сказал он, — тогда будешь знать столько же, сколько я.
Я надел на темя упругую металлическую ленту и тотчас же мерные звуки движущегося судна прекратились. Вместо ударов винта и скрипа рулевой цепи я услышал мягкое «з… з… з… з» беспроволочного телеграфа, жужжание, безошибочно несущее весть через моря и континенты. Я поймал обрывок этой воздушной беседы:
«…Котлы пересмотрены… шесть труб забраковано… Снимайтесь с якоря завтра в полдень и идите полным ходом…»
Литль повернул рукоятку регулятора вниз и электрическая пчела прожужжала мне новую весть:
«…Пароход „Хорнет“ в ста пятидесяти милях от Огрена — все благополучно».
Снова рукоятка скользнула вокруг своей короткой арки, и из воздушного флюида принеслось резкое, отрывистое «з… з… з… з» буксирного парохода, справлявшегося о том, что делать с грузом бревен. Затем страшный удар грома заставил задребезжать все вокруг. Точная, деловая передача двенадцати станций была прервана треском могучей артиллерии. Я закрыл глаза от излома молнии, сверкнувшей в небесах, и Литль подхватил упавший у меня приемник.
— Ну, вот тебе статика, — спокойно сказал он.
— Объясни же, в чем дело? — попросил я еще раз, видя, что Литль в хорошем настроении.
— Существует свыше тридцати систем беспроволочного телеграфирования, — не без гордости заметил Литль, — и все они вместе взятые не дают понятия о том, что такое статика. Иногда…
Он замолчат и вынул другую папиросу.
— Что иногда? — воскликнул я.
Вместо ответа Литль одел приемник на голову, прислушался, потом отложил его в сторону и натянуто улыбнулся.
— Странно, — пробормотал он, — я десять лет работаю здесь и десять лет работал раньше на железной дороге, но объяснить себе этого не в состоянии.
— Статику? — спросил я.
— Кто это был, — сказал он, не слушая меня, — наверное, та женщина…
И, не дожидаясь моих просьб, он стал рассказывать: