Аня почувствовала, что колдун бесцеремонно положил ей на голову тяжёлую книгу, и, раскрыв, начал читать усыпляющую тарабарщину, напоминающую мантры.
Знакомая комната: старый бабушкин стол у окна, трельяж, каких теперь уже и не встретишь в современных квартирах, у тёплой печной стены дочуркина детская кроватка, вечно разобранный сломанный диван - "брачное ложе". Этого скрипучего монстра, пережившего сотню слёзных драм, бывший муж при разводе увезёт куда-то. С кем уж он на нём будет потом выяснять отношения - одному ветру в поле известно, как говорит бабуля. Муж почему-то дома, он молодой, а ещё весёлый и добрый, значит, подшофе: "Эх, какой же он всё-таки кудрявый да ладненький, всё при нём!".
Аня с ужасом понимает, что это уже было с ней когда-то. И вовсе не какое-нибудь секундное дежавю, а явственное осязаемое прошлое. Она даже знает, что именно случится дальше. И, действительно, её крепко обнимает бывший муж, который пока ещё даже и не подозревает, что совсем скоро он станет бывшим:
- Котёнок, а хочешь, мы тебе куртку купим? Красивую! Видел сегодня в витрине на "Новом рынке", а? Будет тебе от меня память!
Аня с отвращением уворачивается от его пьяных поцелуев и утыкается в подушку: "Ведь этого всего уже давно нет, почему же на душе по-прежнему так исключительно противно! Может надо сказать ему? Попробовать что-то изменить?". В сердце слабо шевельнулась надежда.
- Никита, ложись спать, не ходи в сенки, не звони никому. Пожалуйста!
- Да, я щас, мигом. Курну и всё. Спи.
Дальнейших уговоров муж уже слушать не собирался. Да, ничего невозможно изменить! Но лучше попробовать и пожалеть, чем вовсе не пытаться. Аня валится на подушку, чувствуя невероятную усталость, только сна почему-то нет и нет. Она знает, что не нужно зазря травить душу, что Никита сейчас снова там, как тогда, допивает очередную бутылку и болтает по телефону со своей хамоватой любовницей-молодухой, которая внаглую могла названивать по ночам и дуром лезла в чужую семью, пока не добилась своего.
"Не нужно, не ходи туда, не рви душу, - уговаривает себя Аня, но ноги несут к двери, - Что ты хочешь там услышать? Как человек, которого на "Божничку посадила", тебя с грязью мешает... ...или... ...а вдруг, сейчас, вот сейчас всё совсем по-другому будет, вдруг, он там просто курит... покурит и придёт? Ведь не может же просто так - глупо и нелепо оборваться их большая любовь. Сколько лет ждала его из мореходки, потом с морских вахт. Дождалась. Но как можно забыть страстные встречи, самое яркое, что только и было в жизни. Как же можно было это предать, променять на кого-то?!".
Вот и дверь приоткрыта в сенки, та самая дверь, обитая коричневым дерматином с фигурными гвоздиками-цветочками, дедушка ещё при жизни сам обивал. Вот слышно, как Никита с шумом выдыхает табачный дым, говорит по телефону. С ней, той - другой.
- Котёнок, а хочешь, мы тебе куртку купим? Красивую! Видел сегодня в витрине на "Новом рынке". Будет тебе от меня память!
"Ну, надо же, тварь поганая, ведь слово в слово! Хоть бы одно словечко-то другое вставил! То ли вовсе фантазии нет!" - Аня хватает ковшик, первое, что подвернулось под руку и кидается на супруга. Лупит, не видя, куда придётся: по голове, по телефону, по пепельнице на столе, по бутылке с остатками вина. Глаза застилает кровавая пелена. Тёмно-рубиновое пятно разрастается на белой поверхности стола, вино тонкой струйкой стекает на пол.
"Нееет! Ужас! Ужас! Неет. Сейчас же дочка проснётся, испугается, начнёт плакать. Бабушка босиком и в одной ночной рубашке кинется защищать меня, отдирать от разъярённого супруга. Какой кошмар. Не хочу!" - Аня закричала, замотала головой из стороны в сторону, как раненый зверь. И открыла глаза.
С удивлением она обнаружила себя в странной комнате колдуна. Вокруг неё в диком вихре неслись все вещи, дубовый стол, полки со старыми книгами и непонятными инструментами. Марэй крепко схватил бедняжку за плечи и остановил кружение.
- Эк тебя корёжит.
Только теперь Аня начала понемногу приходить в себя и поняла, что не комната кружилась вокруг неё, а это она сама шаталась так, что чуть не слетела с табурета.
Марэй по-отечески похлопал девушку по плечу, ничего мол, всё перемелется. Потом некоторое время вглядывался в Анино лицо, словно врач, ища остатки недуга.
- Так, ну вот всё замечательно. Зрачки в норму пришли. Ничего не хочешь спросить или попросить на прощание?
Аня замялась.
- Вот одно только... что ж меня саму-то в жизни ждёт? Столько рук за свою жизнь прочитала, столько чужих тайн увидела, а свою руку никогда не могла растолковать.
Колдун улыбнулся ей словно несмышлёному малышу, который просит о какой-то безделице.
- Ну-ка давай. Как раз и испытаем новые способности, - он вглядывался в Анины ладони не в силах скрыть удивления, однако на слова остался, как обычно, скуп - Большие перемены тебя ждут.