Он стоял, держась за сверток профессора, губы его оскорбленно надулись.
— Вот что я вам предлагаю. — Он с жаром принялся торговаться. — Мы идем ко мне в кабинет, и я сторожу ваш сверток, пока вы делаете выписки из моих книг. Как насчет такого уговора?
Уэйд прошел вслед за прихрамывающим полицейским в кабинет с высоким потолком. Все происходящее по-прежнему казалось ему абсурдом. Еда. Он мысленно попробовал слово на вкус. Самое обычное, безобидное слово. Однако, как и любое другое слово, оно приобретает именно то значение, какое в него вкладывают люди.
Он заметил, как перевитые венами руки Каслмоулда ласкают узелок, заметил его бегающий взгляд и алчное выражение, исказившее это старческое лицо. Он задумался, можно ли оставить… Улыбнулся собственным сомнениям. Вот, уже и его проняло.
Они пошли по широкому ковру.
— У меня лучшее собрание книг в городе, — похвастался комиссар. — Полное.
Он подмигнул пронизанным красными жилками глазом.
— Не вычищенная цензурой, — пообещал он.
— Чудесно, — отозвался Уэйд.
Он стоял перед стеллажами, пробегая глазами по корешкам книг, которые протянулись параллельными рядами через все стены комнаты.
— А есть у вас… — начал он, оборачиваясь.
Верховный комиссар отошел от него и теперь сидел за письменным столом. Он развязал узелок и глядел на жестянку с тушенкой со сладострастием скряги, считающего свои золотые.
Уэйд громко окликнул его:
— Господин комиссар!
Старик нервно дернулся и уронил банку на пол. Он сейчас же исчез под столом и появился из-под него мгновением позже, полный смущения и досады, причем крепко сжимал жестянку обеими руками.
— Да? — учтиво откликнулся он.
Уэйд спешно отвернулся, его плечи тряслись от жестоко подавленного смеха.
— А есть у вас… исторические труды? — Голос у него срывался.
— Да, сэр! — выпалил Каслмоулд, — Лучшие книги по истории в городе!
Его черные ботинки проскрипели по полу. С полки, покрытой толстым слоем пыли, он снял увесистый том.
— Сам читал на днях, — произнес он, передавая книгу профессору Уэйду.
Уэйд кивнул, сдувая с книги облако пыли.