– Эдуард Федорович, – решился я спросить, –можно не по теме?
– Даже нужно. Не все же умными быть.
– Вы внезапно влюблялись? С рывка, не из чего. Раз, иповело...
– А как же! Влюбляются разве по плану? То есть тывлюбился, и тебе нужно «добро» начальства для реализации единственного стоящегочувства. Любовь! – Эдуард Федорович швырнул горящую сигарету в урну иприжег новую. – Любовь! Ее уже почти не осталось: расчет, разврат,оживление инстинктов! Но – любовь, молодой коллега, любовь! Любишь – значит,женись. Тебе сколько? Скоро тридцать. Ты же отмотал полсрока умственногопериода и все еще не женат. Женитьба решает участь мужчины. В женитьбе все:будущее мужчины, его место в мире, его польза для Отечества, его след на земле.Женись, благословляю! Под венец! Чтоб через десять лет семеро по лавкам. Пиши вкрестные. Сидит, понимаешь! Да я бы в твои бы годы!..
Мы заметили, что урна задымилась. Эдик плеснул туда коньяку.
– Мне теперь только такие пожары устраивать. А ты? Чтобгорело все и в душе, и в жизни. В Питере встретил?
– Да.
– То есть город, значит, еще живой.
– Вовсю.
– Двигай. Копейку подбросить? Ну, смотри.
Я двинул домой. Решимость моя быстро погасла. Ну приеду. Ичто? Я мялся, ходил по квартире. Чувствовал себя очень одиноким. Много раз набиралномер точного времени, и красивый, совсем не казенный голос говорил, сколькоименно часов, минут, даже секунд уходящих суток исполнилось. Потом звонил всправочную вокзала, узнавал о поездах. И там говорили вежливо. Но не более. А!Я еще походил по пространству комнаты, которое казалось вымершим, и набралмеждугородную. Ответила она.
– Александра Григорьевна, – сказал я, бросаясь впространство разговора, и даже не поздоровался, – это я выдумал вашушкольную подругу.
– То есть вы кого-то просили узнать, замужем ли я. Нет,не замужем. А еще какие данные вы хотите узнать?
– Еще раз простите. У меня ощущение, что я что-то нетак говорил, что-то...
– Нет, почему же, вы все так говорили. Я вам благодарназа Капеллу. Я хотела тогда же вас благодарить, вышла из служебного, вас уже небыло.
– Не было?! Да куда же я делся? Я там весь снегистоптал, я до поезда не знал, куда себя деть.
– Вы разве уехали? Вы из Москвы?
– Да.
– Надо же... – Она помолчала. – Я думала, вына симпозиуме.
– Александра Григорьевна, я вернусь. Я прямо сейчас наЛенинградский. Прикажите!
– Ну что вы. В Москве теплее.
– Тогда вы приезжайте, – ляпнул я.