Выждав несколько секунд, пока затихнет восторженный вопль Миранды, он задумчиво заметил:
— По-моему, силы команд неравны. Думаю, Аретте и Мелу тоже нужен взрослый.
Застигнутые врасплох его неожиданным появлением, все молчали. Даниэль, чуть наклонив голову, улыбался той своей чуть ироничной улыбкой, которая всегда казалась Лесли столь неотразимо привлекательной. Даже двенадцатилетняя Аретта Эймс во все глаза смотрела на него с обожанием. Мел — четырнадцатилетний брат Аретты — похоже, был рад появлению еще одного мужчины.
Опомнившись, Миранда радостно заверещала и бросилась брату на шею.
— Отлично! — кричала она. — Ты действительно будешь с нами играть, Даниэль?
— В интересах справедливости, думаю, мне придется, — ответил он с шутливой торжественностью и дернул сестру за то, что осталось от ее косички.
Лесли вся обмерла от удовольствия. Что за прекрасный день! А впереди еще столько часов свободы! Симон не вернется до завтрашнего дня.
Смеясь и перешептываясь, они разделились на команды, и следующие двадцать минут счет возрастал просто с немыслимой быстротой.
Взглянув на небо во время короткой передышки после очередного гола, Лесли увидела, что к солнцу со стороны бухты приближаются тяжелые дождевые облака.
— Играем до гола! — объявила она, и Миранда, кивнув, отдала ей длинный пас через всю площадку.
Крепко прижимая мяч к груди, Лесли бросилась вперед и тотчас почувствовала за спиной тяжелое дыхание настигающего ее Даниэля. Пытаясь увернуться, она метнулась в сторону, к зарослям высокого, в три фута, львиного зева, но уйти не удалось, и они вместе повалились в цветы. Мяч выскользнул из рук Лесли и, мгновенно забытый, остановился в нескольких шагах в стороне.
Весь мир тотчас перестал существовать. Она знала лишь то, что на ней, зарывшись лицом в смятые цветы, лежит Даниэль и возбужденно дышит ей в шею. Сколько времени пролежали они так, скрытые от остальных высокими стеблями львиного зева? Секунду, столетие? Каждое движение придавившего ее к земле тяжелого тела доставляло Лесли невообразимое наслаждение, она с трудом дышала, но никогда еще не была более полна жизни и чувств.
Ощущая каждую частичку его тела, она тотчас уловила момент, когда и Даниэль осознал происходящее. На мгновение он замер и перестал дышать. Затем медленно приподнялся на локтях, центр тяжести его тела, сместившись вниз, еще сильнее прижал его бедра к ее. Их лица теперь были на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. И в этом фантастическом мире, лишенном течения времени и наполненном цветами, их взгляды встретились.
О, его глаза! Про себя Лесли называла их "лесными глазами"; они то были холодными и непроницаемыми, то излучали яркий солнечный свет, и всегда в них сквозила необыкновенная чувственность. Но в ту минуту они были другими. В диком первозданном лесу сейчас полыхал всесокрушающий пожар, грозящий спалить дотла все вокруг.
Он чуть слышно застонал, как будто ощутив жар взметнувшегося пламени, и бедра его сильнее прижались к ее телу. Там, где тела их соприкасались, бушевало другое пламя — пламя желания, с которым — Лесли это чувствовала — он боролся сейчас из последних сил.
Даниэль не отстранился, он даже не пытался скрыть то, что испытывал в то мгновение, но, когда Лесли, чуть приоткрыв губы, втянула в себя воздух, он снова застонал и откинул голову назад, словно недоумевая и сожалея одновременно.
— Лесли… Извини…
Но пожирающее его пламя было сильнее, он замолчал на полуслове, глядя в ее глаза с немым вопросом.
Лесли почувствовала, как кровь ее закипает — простой и недвусмысленный ответ ее тела на безмолвный вопрос. Подняв руку, она дрожащими пальцами погладила его по щеке.
— Я знаю, — шепнула она. — Все в порядке.
— Нет! — закрыв глаза в ответ на эту ласку, выдохнул он. Затем медленно, как будто выбираясь из зыбучих песков, приподнялся и откатился в сторону.
Время вдруг возобновило свой бег, до Лесли донеслись голоса смеющихся Миранды и ее друзей. Весь этот обжегший их души эпизод продолжался лишь несколько секунд.