— Теперь идем.
Связистки направились к блиндажу второго отделения.
В главном укрытии офицеры расписались в журнале приема и сдачи дежурства. Жаров принял пост. Дождавшись всех докладов по связи, Крабов забрал свой автомат, повесил на плечо сумку:
— Ну что, Игорек, вот и все!
— Все! Ты, Кирилл, про наблюдателя не забудь.
— Не забуду, докладывать о нем не буду, но ты следи за ним!
— Конечно!
— Пошел я!
— Идем, провожу.
— Блиндаж пустым оставишь?
— Да я до траншеи.
— Ну, раз так, проводи.
Офицеры вышли на улицу, Крабов отдал приказ своему заместителю строить взвод, и спустя пять минут подразделение капитана направилось к высоте, и затем далее к площадкам, где их ждали две винтокрылые машины. Как только сменившийся взвод скрылся из виду, к Жданову подошел сержант Мансуров:
— Ну, как тут дела, Игорек?
— Хреново! Наблюдатель Мулата на противоположном склоне Катавана засветился. Зацепил его Краб. Я уговорил капитана пока не докладывать о нем комбату, но надо, чтобы Мулат снял наблюдение за постом: все, что надо, он и так узнает. Так что немедленно свяжись с Расулом, пусть передаст просьбу за «бугор», пока наши бойцы этого разведчика не вычислили. А то получим проблему! Все понял?
— Пошел, шеф. Что еще?
— Еще, начиная с сегодняшней ночи, ослабь наш караул до двух человек на передовой, высоту не трогай. Со среды на четверг Шунинское ущелье должен будешь контролировать ты и Гоша.
— Это ясно! Но выход в Катаван все равно будет виден часовым второго отделения.
Старший лейтенант успокоил его:
— Об этом не волнуйся. Сектор контроля Катавана я возьму на себя. Придумаю что-нибудь, чтобы в нужное время отвлечь наряд. Иди! Да, пришли ко мне Демидова, пусть находится поблизости у блиндажа.
— Понял, командир! Выполняю. А долю мою, Игорек, ты все же пересмотри, Индюк хрен с ним, но я работаю не меньше тебя!
— Иди, иди! Видно будет, как вернемся на базу!